Сражение в заливе Лейте

Командующие силами сторон

Силы сторон

Сражение в заливе Лейте - самое масштабное морское сражение в истории. Происходило в морях, окружающих филиппинский остров Лейте с 23 по 26 октября 1944 г. между американским флотом и японским императорским флотом . Японцы пытались изгнать или уничтожить силы союзников, расположенные возле Лейте, впервые в войне используя тактику камикадзе. Однако в результате флот союзников одержал значительную победу, потопив, среди прочего, один из двух крупнейших линкоров мира Musashi и повредив второй - Yamato . После этой битвы Объединённый флот Японии не предпринимал крупных операций.

Общие данные

Осенью 1944 года в районе Филиппинского архипелага произошла величайшая морская битва всех времён. В заливе Лейте американские и австралийские корабли вели бой против уцелевшего японского флота, который, идя ва-банк, атаковал с четырех сторон. Впервые в истории пилоты-камикадзе таранили вражеские корабли своими самолётами.

Характеристики участвующих сторон

Когда два с половиной года назад генерал Дуглас Макартур оставлял Филиппины под давлением со стороны японского флота, он сказал: "Я ещё вернусь". И действительно, осенью 1944 года он сумел убедить "железного" президента Рузвельта, что настало время для отвоёвывания Филиппин. Для этого ВМС США собрал огромные силы, в том числе 8 авианосцев и 24 лёгких авианосца с более чем 1700 самолётами. Основная часть из них была построена после нападения на Перл-Харбор - промышленное достижение, которое Япония не могла повторить. В дополнение к этому, у ВМС США наготове было 12 линкоров , 24 крейсера и 141 эсминец .

Со своей стороны японцы мобилизовали почти все морские суда, чтобы не позволить создать американский плацдарм на центральном острове Филиппин. Японский флот включал в себя 9 кораблей, в том числе 2 новых гиганта Yamato и Musashi . В то время они считались крупнейшими и сильнейшими в мире военными кораблями. К тому же были задействованы 20 японских крейсеров в сопровождении 34 эсминцев. Большим недостатком японских вооружённых сил было то, что они могли располагать только одним большим и тремя малыми авианосцами, что в общей сложности давало им лишь 117 самолётов.

Японцы осознавали, что они рискуют потерять весь флот. Но, как пояснил верховный главнокомандующий Соэму Тоеда после того, как попал в плен, это был продуманный риск. Если Филиппины будут потеряны, флот больше не будет иметь никакого значения. Япония лишится топлива, потому что империя едва ли имела иные возможности получить его. Если бы пришлось отступать в южном направлении, к Индонезии, флот мог бы остаться без боеприпасов и иного снаряжения.

В конечном итоге 244 военных корабля были вовлечены в неизбежное столкновение титанов в районе, охватывавшем 500 морских миль вокруг острова Лейте.

Подготовка к сражению

Господство над Тихим океаном, которое Япония захватила после успешной атаки на американский тихоокеанский флот в Перл-Харборе (7 декабря 1941 года), было утеряно в конце 1944 года. Годом ранее строительство американского флота происходило в 3 раза быстрее, чем у японцев, в то время как японские потери были огромны. Америка захватывала остров за островом и, как следствие, создала прочную базу в тихоокеанском регионе. За 10 недель до начала боевых действий в районе Лейте (23-26 октября 1944 года) империя потеряла во время сражения в Филиппинском море ещё 3 авианосца и более 30 самолётов. 12 октября, во время американской атаки на Формозу (современный Тайвань), которую японцы рассматривали как вторжение, было потеряно около 600 японских самолётов. Японский план сражения исходил из нападения с трех сторон и мобилизация всех оставшихся боевых кораблей. 3-й флот вице-адмирала Одзавы в составе четырех авианосцев с самолётами, пилотируемыми неопытными летчиками, двух линкоров, трех крейсеров и восьми эсминцев располагался на севере и должен был отвлечь американские авианосцы на себя. В то же время силы 2-го и 5-го флотов атакуют десантные силы 7-го флота ВМС США с юга и севера. Целью внезапного нападения было уничтожение американских кораблей и разгром американских сил вторжения.

Расстановка сил союзников

На первых этапах десантной операции в заливе Лейте силы союзников, почти целиком американские, находились в море, в районе высадки десанта, и были расположены в несколько линий.

В заливе Лейте находился усиленный 7-й флот под командованием вице-адмирала Кинкейда , находившегося на флагманском десантном судне "Уосэтч". На крейсере Nashville находился генерал Макартур . В заливе Лейте располагались два отряда десантных транспортов, грузовые и десантные суда, а также группа кораблей артиллерийской поддержки под командованием контр-адмирала Олдендорфа , в которую входили шесть старых линейных кораблей, крейсера и эсминцы. К востоку, сразу же по выходе из залива Лейте, располагались входившие в состав 7-го флота три группы эскортных авианосцев в охранении эскадренных и эскортных миноносцев под командованием контр-адмирала Спрэгью. Всего первоначально в указанных группах насчитывалось 18 эскортных авианосцев. Авиация с авианосцев обеспечивала ПВО десантных сил и поддержку десанта на берегу, а также выполняла задачи ПЛО.

К востоку от острова Лусон находились корабли 3-го флота адмирала Хэлси . Часть кораблей из состава 3-го флота была временно переброшена в 7-й флот, Теперь вместо 3-го флота было 38-е оперативное соединение , состоявшее из четырех неоднородных по своему составу оперативных групп под командованием вице-адмирала Маккейна и контр-адмиралов Богана , Шермана и Дэвисона . Каждая оперативная группа имела в среднем 23 корабля, в том числе 2 тяжелых авианосца, 2 легких авианосца, 2 новых линейных корабля, 3 крейсера и 14 эсминцев. Хэлси, находившийся на линейном корабле New Jersey , был в группе контр-адмирала Богана; в группе контр-адмирала Шермана на авианосце Lexington находился вице-адмирал Митчер . Адмирал Хэлси осуществлял общее тактическое командование 38-м оперативным соединением.

После высадки десанта на остров Лейте, которая прошла без помех со стороны японского флота, адмирал Хэлси решил воспользоваться случаем и предоставить кораблям 3-го флота возможность пополнить запасы топлива и боеприпасов и дать личному составу небольшой отдых. Оперативные группы должны были сделать это по очереди, и с этой целью группа Маккейна первой направилась в район острова Юлити. В это время адмирал Хэлси получил донесение подводной лодки "Дартер" о подходе с запада японского соединения вице-адмирала Курита. Очевидно, японский флот все же решил нанести удар. Оперативная группа Маккейна продолжала идти на юго-восток. Остальным трем группам Хэлси приказал следовать к месту встречи с танкерами, принять топливо и направиться ближе к Филиппинам. К рассвету 24 октября оперативные группы вышли к Филиппинам: группа Шермана - в район острова Лусон, группа Богана - в район пролива Сан-Бернардино и группа Дэвисона - в район залива Лейте. Расстояние между группами Дэвисона и Шермана составляло более 160 миль. К 06.30 поисковые группы самолетов со всех трех оперативных групп кораблей производили поиск противника в направлениях на запад, северо-запад и юго-запад.

Ход сражения

Незадолго до сражения

Когда 20 октября американцы начали атаку на Лейте с высадкой десанта с амфибий, казалось, что ничего особенного не случилось. Вслед за своими войсками на берег сошёл генерал Макартур и, бравируя, заметил, что он сдержал своё слово. Флот, который сопровождал десантные силы высадил 150000 человек на берег в течение следующих дней, пребывая в неведении относительно грядущего нападения японцев.

Первое столкновение произошло рано утром 23 октября, когда 2 американские подводные лодки случайно наткнулись на весьма сильную эскадру японского флота. Она двигалась в сторону моря Сибуян и пролива Сан-Бернардино. Помимо 5 кораблей, включая Yamato и Musashi , эта эскадра во главе с вице-адмиралом Куритой включала в себя 10 крейсеров и 15 эсминцев. В соответствии с планом нападения, морские силы Куриты должны были встретится со второй японской эскадрой под командованием вице-адмирала Нисимуры в районе Лейте. Эскадра Нисимуры (2 линкора, крейсер и 4 эсминца) прокладывала себе путь к Филиппинскому архипелагу с юго-запада через море Минданао, по проливу Суригао. Через тот же пролив третья, меньшая эскадра под командованием вице-адмирала Симы (3 крейсера, 9 эсминцев) также должна была подключиться к сражению.

Первые контакты и гибель Musashi

При первой стычке 23 октября американские подводные лодки потопили сразу 2 крейсера из эскадры Куриты и серьёзно повредили третий. Они предупредили адмирала Хэлси, командующего американской эскадрой в восточной части Филиппин, который сразу же отплыл в направлении пролива Сан-Бернардино, чтобы перехватить эскадру Куриты. Хелси, однако, попал под шквальный огонь японских самолётов, которые поднялись в воздух со своих баз на острове Лусон. Японцам удалось потопить авианосец Princeton .

Между тем, в бой вступила американская авиация. 250 самолётов атаковали 2 тяжёлобронированных суперлинкора Yamato и Musashi , которые были оборудованы 120 зенитными установками каждый. Musashi пришлось выдержать наиболее тяжёлые удары, но он продолжал бой, поражённый 10 торпедами и 6 тяжёлыми бомбами. Когда при следующей атаке в корабль попали ещё 8 торпед и 10 бомб, он, наконец, опрокинулся и исчез в волнах с 991 членом экипажа. Так как эскадра Куриты также потеряла 2 крейсера и 5 эсминцев, его наступательная мощь значительно ослабла. Он благоразумно отступил на запад. Но сделал он это не для того, чтобы уйти, как полагали американские пилоты, а чтобы перегруппировать свои силы. Вскоре его эскадра снова пошла в сторону пролива Сан-Бернардино. Ошибка пилотов чуть было не оказалась роковой для американского флота.

Переломный момент

Утром 24 октября дела в южной зоне приняли довольно скверный оборот. После того как американские самолёты-разведчики обнаружили эскадру Нисимуры, командование американского 7-го флота ночью отправило торпедные катера и эсминцы через пролив Суригао, чтобы подготовить японцам "тёплую встречу". В кровавой бойне, которая последовала, линкор Fusō и 3 эсминца были уничтожены, а линкор Yamashiro сильно повреждён. Невозмутимый Нисимура продолжал продвигаться в глубь пролива с тем, что у него осталось (разбитым Yamashiro, крейсером и эсминцем), когда неожиданно наткнулся в конце на 6 американских линкоров. Они обрушили на его корабли град снарядов. Большинство японцев погибло, в том числе вице-адмирал Нисимура. Его коллега адмирал Сима, который вместе со своей эскадрой вошёл следом за ним в пролив Суригао, благоразумно решил отступить после того, как наткнулся на горящие корабли. В ходе преследования американскими кораблями ещё 3 японских эсминца были потеряны. Из морских сил Нисимуры в тот день уцелел только один эсминец.

Конец битвы

Опасность для американцев ещё не миновала. Ошибочно полагая, что 3 другие японские эскадры были выведены из строя, адмирал Хэлси с 3-м флотом теперь преследовал авианосцы Одзавы, двигаясь на север. Наконец через день ему удалось потопить все 4, но японцы предусмотрели такой вариант. Одзава прекрасно справился с заданием заманить 3-й флот, так что Хэлси оставил ключевой пролив Сан-Бернардино неохраняемым. Четыре линкора, восемь крейсеров и одиннадцать эсминцев Куриты могли теперь спокойно пройти через него в направлении американского флота у Лейте, который был захвачен врасплох. Обороняться были способны лишь шесть лёгких эскортных авианосцев и семь эсминцев. Теоретически у американцев не было шансов, но у японцев был один серьёзный недостаток: им вскоре пришлось обходиться без самолётов.

Командующий Спрэг поднял все имеющиеся у него самолёты в воздух. Кроме того, была устроена дымовая завеса, под прикрытием которой небольшие эсминцы осуществляли торпедные атаки на японские корабли. Это нарушила строй японцев, затруднив им возможность маневрировать. Один японский линкор был сильно повреждён, как и два крейсера, один из которых затонул.

В свою очередь японцы уничтожили два американских авианосца и эсминец с помощью подводных лодок. Кроме того, американцев ожидала страшная неожиданность: пилоты-камикадзе своими истребителями, начинёнными взрывчаткой, протаранили авианосцы Santee , Kalinin Bay , Suwannee и St. Lo , а также эсминец "Робертс", нанеся им значительные повреждения.

Потери и итоги

Хотя японцы имели шанс на победу, Курита не решился остаться на прежнем курсе. Не зная о фактической силе противника из-за плотной дымовой завесы, неисправности связи и нехватки самолётов-разведчиков, он слишком переоценил её. Курита думал, что он столкнулся со всем 3-м флотом и по этой причине решил в конце концов уйти. Курита бежал из этого района, и роль японского флота в целом была сведена к нулю. В частности, потеря более 8000 самолётов за последние 3 года оказалась роковой для императорского флота. Пилоты-камикадзе, которые разбили оставшиеся самолёты об американские корабли в последние месяцы войны, уже ничего не могли сделать, чтобы изменить ситуацию.

Оценка события современниками

Примечания

Образ в искусстве

Галерея

70 лет назад японский Соединенный флот дал свое последнее крупное сражение. Морской бой в заливе Лейте стал одной из самых масштабных морских битв в истории человечества и открыл новое слово - «камикадзе». Тайны некоторых обстоятельств этой грандиозной баталии до сих пор до конца не раскрыты.

Не та сторона периметра

Японская стратегия войны на южном направлении, предусматривавшая завоевание Индокитая и Южных морей с целью обеспечения империи необходимыми ресурсами и рынками сбыта, определяла и оперативную концепцию оборонительного периметра. Этот периметр, начинавшийся, по замыслу, с Алеутских островов и шедший на юг через Мидуэй к Маршалловым и Каролинским островам, затем захватывал архипелаг Бисмарка, Соломоновы острова, Новую Гвинею, Андаманские и Никобарские острова и, наконец, Бирму. Сеть баз вдоль периметра и внутри него должна была обеспечить контроль над морским и воздушным пространством, дать возможность своевременного обнаружения приближающихся сил противника и реакции на его действия. Однако после нескольких месяцев непрерывных побед, в первой половине 1942 года, план стал давать сбои. Первый, еще незначительный, произошел в ходе битвы в Коралловом море, когда американцы сорвали план японцев по захвату Порт-Морсби на юго-восточной оконечности Новой Гвинеи. Затем последовало поражение в битве за Мидуэй, в ходе которой Соединенный флот потерял четыре из шести имевшихся на тот момент тяжелых авианосцев и большую часть подготовленных кадровых пилотов довоенного набора палубной авиации.

Эти потери усугубились в ходе длительной кампании на Соломоновых островах (особенно в боях за Гуадалканал). В результате 1943 год прошел в состоянии стратегической паузы - Япония потеряла силы для активных наступательных операций, союзники - США при поддержке Британии и ее доминионов - их еще не имели. Роковым для Японии стало обстоятельство, что с наиболее сильным противником ей пришлось столкнуться с наиболее слабой стороны своего недостроенного оборонительного периметра: если на западе, со стороны, обращенной к Индийскому океану, линия соприкосновения фактически застыла до конца войны, - из Индонезии и Индокитая японцы ушли уже после капитуляции, потеряв в ходе войны лишь Бирму, за которую англичане и индийцы почти три года вели ожесточенные бои в горах и джунглях, - то восточный периметр американцы стали пробовать на прочность еще в 1942-м, регулярно находя бреши.

Вторым роковым обстоятельством стал факт, что, в отличие от японцев, которые никак не могли воздействовать на экономику и промышленность США на Северо-Американском континенте, американцы искали все возможности для подрыва экономического потенциала Японии и ее способности вести войну и успешно их находили: подводные лодки, начавшие войну на коммуникациях, очень быстро довели уровень потерь японского торгового флота до неприемлемых величин. При этом слабая противолодочная оборона, строившаяся с расчетом, что основные силы противника будут задерживаться периметром, не смогла противостоять действиям американских подводных сил. Уже к началу 1943 года японский импорт вследствие потерь торгового флота сократился на 15 процентов, что дополнительно подрывало возможности империи по восстановлению своего ослабленного потерями военного потенциала.

Наступление американцев, восполнивших потери первых месяцев войны и получивших, наконец, численное превосходство, началось осенью 1943 года с Гилбертовых и Маршалловых островов. Весной 1944-го американцы окончательно прорвали оборонительный периметр в центре и на юго-востоке, и в результате Япония оказалась под угрозой атаки на обширном фронте в любой точке от западной части Новой Гвинеи до Марианского архипелага. Июньский разгром в битве за Марианские острова лишил Японию последних остатков подготовленных летчиков палубной авиации, и с этого момента речь шла уже лишь о сроках, которые потребуются США и их союзникам для окончания войны.

Главная цель США на вторую половину 1944 года, впрочем, была очевидна: американцам требовалось вернуть себе контроль над Филиппинами - это позволило бы одномоментно и резко ухудшить положение Японии, фактически разорвав связи между метрополией и ресурсной базой в южных морях. Утром 17 октября американский флот начал высадку десанта в заливе Лейте.

Геометрия самоубийства: двойной блеф

Действия американцев в общих чертах просчитывались. Японцы уже имели на этот счет рамочный план генерального боя у Филиппин - «Сё-1».

Но конкретная реализация данного плана заставляет всерьез уважать японских адмиралов, авторов операции. Кто это был, к слову, неизвестно до сих пор. Главком Соэму Тойода в частности не вникал. Обычно принято приписывать идею красивейшей авантюры адмиралу Дзисабуро Одзаве. Сам он после войны никак не комментировал свою роль в разработке плана, отвечая только на вопросы об исполнении собственной роли в бою.

Одзава в бою играл роль приманки, ведя соединение, составленное из оставшихся у Японии авианосцев. Авианосцы еще были, а вот подготовленных летчиков - нет. Закончились. Поэтому на все четыре корабля оставалось не более 100 самолетов, но это укладывалось в план: даже будучи «пустыми», авианосцы оставались авианосцами, а значит, целью номер один.

«Приманка» должна была выдвинуться с севера и, показавшись американцам, оттянуть на себя их авианосцы. Это установленный факт: по окончании войны такой замысел подтвердил лично Одзава. После этого с запада, узкими проливами Филиппинского архипелага, должны были просочиться линкоры адмиралов Такэо Куриты и Седзи Нисимуры, войти в залив Лейте с севера и с юга и нанести удар по десантным силам американцев, лишенным отвлекшегося на Одзаву прикрытия.

Принято считать, что приманкой был только Одзава, а соединения Куриты и Нисимуры являлись двумя частями единой ударной группы. При этом упускается из вида, что Курита вел мощное соединение современных кораблей, а отряд Нисимуры был достаточно слабым. Оба его линкора являлись устаревшими.

Судя по всему, приманка была двойной. Одзава приманивал к северу американские авианосцы 38-го соединения. Нисимура - к югу линкоры 77-го соединения, после чего Курита должен был вломиться в ослабленную американскую позицию по центру и переколотить все горшки у плацдарма в заливе Лейте.

План элегантный, ажурный в своей геометрии и при этом откровенно самоубийственный, если учесть соотношение сил флотов. Американцы, не считая легких сил, имели в районе Филиппин 16 авианосцев, 18 малых эскортных авианосцев («джипов», как их прозвали), 12 линкоров и 24 крейсера. Японцы могли противопоставить им 4 авианосца, 2 линкора-авианосца, 7 линкоров и 20 крейсеров.

Курита мог войти в залив Лейте лишь с большим трудом, вместе с тем рискуя оттуда и не выйти. Главком Тойода после войны со всей откровенностью заявил: «Не было никакого смысла спасать флот за счет потери Филиппин». Действительно, утрата Филиппин разваливала всю японскую позицию в Юго-Восточной Азии. Так что ради этого можно было и рискнуть железом.

Камикадзе на местности

24 сентября главные силы Куриты вошли в море Сибуян, посреди Филиппинского архипелага. Они были обнаружены американцами и подверглись атакам с воздуха и с подлодок. Японцы потеряли суперлинкор «Мусаси», однотипный с «Ямато». Курита задержал свое продвижение, и, на фоне фантастических докладов своих пилотов, командир 38-го авианосного соединения американцев Митшер и находившийся с ним командующий 3-м флотом адмирал Хэлси, старший морской начальник в районе, решили, что японские силы либо уничтожены, либо понесли тяжелые потери и отступают.

В эти же дни американцы впервые массово познакомились с новым японским приемом, в самый раз подходящим для самоубийственного плана, - так называемыми специальными атаками, вошедшими в историю как атаки камикадзе.

Одзава маневрировал на севере, пытаясь привлечь к себе внимание 38-го соединения, так некстати занявшегося Куритой. Меж тем Курита, отбившись от атак, аккуратно продолжил выдвигаться на восток.

Движение двух соединений в архипелаге никак не координировалось: Нисимура ехал по своему маршруту, как трамвай, не обращая внимания на вынужденные остановки Куриты. К вечеру 24 октября Нисимура, прекрасно отслеживаемый американцами, дошел до пролива Суригао, ведущего с юга в залив Лейте. Там уже выстроились линкоры 77-го соединения адмирала Кинкейда в предвкушении легкой победы: артиллерийские радары американцев позволяли вести точную стрельбу ночью, японцы же были слепы, как кроты, ориентируясь только по всполохам залпов.

В это же время 38-е соединение авианосцев купилось-таки на отчаянные маневры Одзавы, который у северного мыса Энганьо только что не пускал сигнальные ракеты и не выходил в эфир открытым текстом, требуя американцев на честный бой.

Нисимура вошел в пролив и двинулся на север, даже не пытаясь маневрировать. Еще до рассвета все было кончено: его корабли попросту разобрали на куски. Но это уже не имело никакого значения. Историки пишут про адмирала, не то сошедшего с ума, не то решившего умереть в бою. Все было проще: гибель соединения Нисимуры была вписана в план. Линкоры Кинкейда ушли на юг, обнажив эскортные соединения у острова Самар, напротив залива Лейте.

При этом возникла нелепость, которую не могли запланировать японцы. Из-за «проблем с коммуникацией», как сказали бы на современном менеджерском жаргоне, пролив Сан-Бернардино остался без присмотра. Кинкейд был в полной уверенности, что его охраняет один из авианосцев, а те в полном составе побежали ловить Одзаву, не посчитав нужным отчитываться перед соседями.

Американские «большие мальчики» разошлись по углам сцены, соблазнившись демонстративно выложенными там приманками. Все было готово для выхода солиста. В ночь на 25 октября, когда линкоры Кинкейда топили Нисимуру, главные силы Такэо Куриты форсировали пролив Сан-Бернардино, обогнули остров Самар и к рассвету с севера подобрались к заливу Лейте.

Только там их и сумели обнаружить, когда они буквально из ниоткуда нарисовались перед группой американских эскортных авианосцев адмирала Спрэгью, полагавшего себя в глубоком тылу.

Ажурный план самоубийц сработал. Хорек вошел в курятник. Но у куриц оказались железные когти и клювы.

Бой у острова Самар отличала редчайшая бестолковость. Линкоры и крейсера Куриты навалились на соединение Спрэгью, включавшее легкие силы и те самые второсортные «авианосцы-джипы». Это были плохие корабли, но в большом количестве, и они несли до 450 самолетов.

Укрывая авианосцы, Спрэгью ставил дымзавесы, бросал в атаки эсминцы и, не переставая, оглашал эфир криками, что его убивают. Все имевшиеся самолеты он бросил против Куриты. Тот в свою очередь пытался бить по небронированным «джипам» тяжелыми бронебойными снарядами, не успевавшими сдетонировать и буквально «пролетавшими» сквозь корабль.

При этом давление авиации «второсортных» авианосцев оказалось сильным: в штабе Куриты всерьез начали подозревать, что маневр Одзавы не сработал и против них действуют главные силы 38-го авианосного соединения.

Тем временем на севере Дзисабуро Одзава все-таки выполнил свою задачу. Ради этого он «отдал» авиации 38-го соединения все четыре своих авианосца-пустышки, но выключил главные силы американцев из боя у Самара.

А у Самара наступал поворотный момент. Курита неожиданно приказал линкорам разорвать контакт и уходить на север. Его соединение, потеряв за двое суток линкор и пять тяжелых крейсеров, уничтожило у противника всего один эскортный авианосец и три эсминца. Видимо, на мостике «Ямато», наконец, поняли тщетность и безысходность драки в таком соотношении сил.

Японцам в операции удалось все, кроме того единственного эпизода, ради которого она затевалась. Крупнейшая морская битва в истории (по числу задействованного тоннажа кораблей) закончилась тягостной неловкостью.

Последнее «прощай»

С момента поражения на Филиппинах японское руководство, начавшее подготовку к боям уже за сами Японские острова, решало, по сути, одну главную задачу: как проиграть войну, сохранив лицо и избежав кровопролитных сражений на главных островах Японии. Японские гарнизоны, оставшиеся на многочисленных мелких островах в тылу у американцев, после потери Филиппин и главных сил флота оказались предоставлены сами себе - сражаясь в основном с голодом и болезнями в отсутствие снабжения и смены для раненых и больных.

Остатки японского флота, вернувшиеся кто в Сингапур, кто в базы метрополии, фактически перестали оказывать влияние на ход войны. Главной проблемой стало топливо - для заправки линкоров, авианосцев, тяжелых крейсеров требовались многие тысячи тонн флотского мазута или сырой нефти, и этих тысяч тонн уже не было. Окончательная точка в судьбе Императорского флота была поставлена 7 апреля 1945 года, когда выживший в битве за Лейте линкор «Ямато», с остаточными запасами топлива вышедший из базы в Куре с задачей нанести возможно большие потери американским силам, штурмовавшим укрепления Окинавы, был потоплен палубной авиацией американцев на полпути между Кюсю и Окинавой.

Вместо послесловия. По ту сторону молчания

Мы читаем американскую историю сражения у Лейте, потому что другой не написано. Историки по-разному трактуют японский план и его исполнение в бою. Особенно сильно досталось, естественно, Такэо Курите.

Кто попроще, пишут про некомпетентного труса Куриту. Скажем, так отзывался о нем в мемуарах адмирал Шерман, один из четырех авианосных командиров 38-го соединения. Видимо, терзался обидой, что его развели, как мальчишку: вместо того, чтобы караулить Сан-Бернардино, он со своими авианосцами бегал туда-сюда за Одзавой.

Кто повежливее, поясняют поведение Куриты тем, что он-де уже был «старый, больной и усталый» и несколько дней не спал. Апологеты имперской Японии, завороженные самурайской эстетикой, пишут, что флот решил совершить самоубийство максимально красивым способом, не интересуясь результатом боя.

Вообще, много глупостей пишется, лишь бы затушевать факт, что американское командование умудрилось дважды за один день вляпаться во вполне рационально организованные «подставы» со стороны гарантированно более слабых японцев, не собиравшихся просто так «красиво умирать».

Японские командиры, провернувшие эту авантюру, почти не комментировали свое участие в битве. Мнения Тойоды и вырвавшегося из боя Одзавы мы уже приводили. Нисимура погиб вместе со своим флагманом. Оставался лишь один главный герой - Такэо Курита.

Здесь мы сойдем с фактических рельсов и самую малость пофантазируем, попытавшись сохранить драматургию характеров и сюжета.

Из показаний, данных Куритой в 1945 году американским следователям, невозможно извлечь хоть что-то про замысел операции. Слова адмирала скудны и путаны, как у смертельно больного и уставшего человека... или человека, желающего показаться таким.

Дело в том, что «усталый и больной» Курита скончался в 1977 году, лишь немного не дожив до 90-летия. Большую часть этого времени адмирал молчал о решении выйти из боя, но незадолго до смерти заговорил. Он сказал, что не видел смысла зря расходовать жизни своих людей ради уже проигранной войны.

Эти слова были произнесены в 1970-е годы, когда Япония возродилась, создала заново превосходную промышленность и буквально завалила страну-победительницу США своими автомобилями и электроникой. Старый адмирал видел это, потому и мог себе позволить немного тонкого восточного юмора.

Но наверняка понимал он и свой позор воина. Ради единственной возможности нанести удар Одзава танцевал буквально на лезвии меча, а Нисимура безропотно ушел на дно пролива Суригао. И когда настал черед Куриты, тот понял, что ударить-то он сможет, но смысла в этом уже нет никакого. Американцы переживут заранее просчитанные потери, а потом втройне ответят на зуботычину. Сколько жизней спас Курита, уведя корабли от Самара? Не только на палубах, но и в самой Японии, в войне с которой американцы и без того поставили две жирные точки в Хиросиме и Нагасаки?

Такой позор - вещь очень личная, его не застирывают на публике, как грязное белье. С таким позором нужно жить долго и наедине. Камикадзе в бою у Лейте взлетали и не возвращались. Такэо Курита вернулся, прожил еще 33 года и дожил до победы.

Четырехдневные военные действия японского и американского флотов в ходе боев за освобождение Филиппин 23-26 октября 1944 года вошли в историю как сражение в заливе Лейте.

После ряда успехов американское командование приступило к осуществлению своего главного плана — возвращению контроля над Филиппинами. Захват архипелага имел не только стратегическое значение: не закрепившись на нем, нельзя было даже планировать дальнейшее продвижение к Японским островам. Огромным было и моральное значение: США крайне тяжело переживали потерю ими Филиппин в 1942 году. В середине октября 1944 года американский флот был готов осуществить высадку на Филиппинах — кодовое название операции King Two («Король Два»).

НА ПУТИ К ОСТРОВУ ЛЕЙТЕ

Американцы действовали методично и особо не рискуя: сначала в бой вступила авиация, базировавшаяся на авианосцах 38-го оперативного соединения ВМС США. В результате действий американских самолетов японская авиация на Филиппинах была практически полностью выведена из строя, что во многом способствовало позже успеху и всех остальных операций. 11 сентября американская авиация накрыла главную военно-воздушную базу японцев на Себу, уничтожив на земле более 50 истребителей «Зеро».

Ситуация у японцев складывалась безвыходная. С одной стороны, им было необходимо удержать Филиппины, с другой — в случае поражения Япония могла лишиться своего флота и остаться безоружной перед союзниками. Тем не менее командование японского флота все же решило рискнуть и ввело в действие свой план «Сё-1» — «Победа-1». Невосполнимые потери в самолетах привели к тому, что японское командование решило согласиться с инициативой командующего 1-м авианосным флотом вице-адмирала Ониси Такидзиро, который начал создавать отряд летчиков-самоубийц — камикадзе. Именно накануне сражения при Лейте, 20 октября, был создан первый в истории отряд камикадзе — 26 самолетов. Свою первую атаку камикадзе предприняли 21 октября — их целью стал тяжелый крейсер «Острейлиа». Самолет летчика-камикадзе (несший бомбу весом 200 кг) успешно протаранил надстройки корабля, но казавшаяся неминуемой катастрофа чудом была предотвращена: по неизвестным причинам бомба не взорвалась, и в связи с этим гибель на корабле всего 30 человек (включая капитана «Австралии») можно посчитать большой удачей.

НАЧАЛО СРАЖЕНИЯ

Боевые действия между противоборствующими флотами открыли 23 октября подводные лодки союзников. В этих действиях отличилась американская субмарина USS Darter, которой удалось потопить японский крейсер «Атаго» и вывести из строя тяжелый крейсер «Такао». Другой подлодке — USS Dace — удалось поразить своими торпедами крейсер «Майя». Сражение при Лейте начиналось явно не в пользу японцев. Рано утром следующего дня — 24 октября — основные силы 2-го флота вице-адмирала Куриты Такэо вошли в море Сибуян. Адмирал Ониси собрал остатки своей авиации и бросил ее против американского флота: но силы были неравны, и большая часть японских самолетов погибла, так и не нанеся серьезного урона противнику. Хотя одна удача все же была: японскому бомбардировщику Йокосука D4Y удалось поразить тяжелой бомбой полетную палубу американского авианосца «Принстон» (типа «Эссекс»). Корабль, на котором погибли 255 человек, получил настольно тяжелые повреждения, что было решено его затопить. Но этот успех не мог компенсировать уничтожения японской авиации, поскольку теперь корабли Куриты остались без прикрытия с воздуха.

Японский флот повернул на запад, но теперь ему приходилось двигаться под постоянными атаками с воздуха, ответить на которые было нечем. Тем не менее японцы потеряли всего один корабль — им стал линкор «Мусаси», который ушел под воду в 18:35, унеся с собой на дно 991 члена экипажа. Повреждения получили также линкоры «Ямато» и «Нагато», тяжелый крейсер «Тонэ». Эсминец «Киёсимо» получил прямое попадание пяти бомб. Повреждения получили некоторые эсминцы. Флот Куриты оказался на пороге катастрофы, ему грозило полное уничтожение, тем не менее он был спасен самоотверженными действиями вице-адмирала Одзавы Дзисабуро, который демонстративно выдвинул свои корабли вперед, стремясь отвлечь на себя американцев. Наконец, в 16:40 американская разведка обнаружила корабли Одзавы и, как тот и рассчитывал, приняла их за главные силы японского флота. После этого адмирал Уильям Хэлси, посчитав, что соединение Куриты уже не сможет вести активные действия, отдал приказ кораблям своего флота повернуть на север и идти на перехват соединения Одзавы.

РАЗГРОМ ЯПОНСКОГО ФЛОТА

В ходе нескольких морских боев, которые вместе и составляют сражение в заливе Лейте, силы Объединенного флота Японии были окончательно подорваны, и позже он уже больше не предпринимал каких-либо крупномасштабных операций.

Около 02:00 25 октября Южная группа ВМС Японии (линкоры «Фусо» и «Ямасиро», тяжелый крейсер «Могами», эсминцы «Сигурэ», «Митисио», «Асагумо» и «Ямагумо») под командованием адмирала Нисимуры Сёдзи вошла в пролив Суригао. К этому моменту адмирал уже понимал, что обнаружен противником (поскольку уже подвергся атаке американской авиации), но тем не менее продолжил движение, хотя первоначально предполагалось, что он дождется шедшей за ним группы адмирала Сима Киёхидэ. В результате ему пришлось о одиночку противостоять оперативной группе 77.2 контр-адмирала Джесси Олдендорфа, которая имела превосходство по силам и огневой мощи.

ГИБЕЛЬ ЮЖНОЙ ГРУППЫ

Еще до этого — примерно с 22:00 24 октября — начались боевые боестолкновения японцев с американскими торпедными катерами, а бой крупных надводных кораблей начался уже в проливе Суригао. Буквально через несколько минут загорелся линкор «Фусо», вскоре он разломился надвое и затонул. Затем взорвался флагман Нисимуры линкор «Ямасиро», на капитанском мостике которого погиб сам Нисимура и командир корабля контрадмирал Кацукиё Синода. Также на дно ушли эсминцы «Ямагумо» и «Митисио», остальные корабли получили серьезные повреждения, но все же смогли уйти из пролива. Позже — в 06:21 — американцы добили «Асагумо», тяжелому крейсеру «Могами» также не удалось пережить этот день. Южная группа Нисимуры перестала существовать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ БОЯ В ПРОЛИВЕ СУРИГАО

5-й флот адмирала Сима Киёхидэ, спешивший на помощь Нисимуре, уже на подходе к проливу Суригао понес первые серьезные потери. Он лишился трех эсминцев из имевшихся у него семи: «Вакаба» был потоплен, а «Хацусимо» и «Хацухару» были повреждены и ушли в Манилу.

Когда Сима вошел в пролив, немногим позже 03:00 25 октября, судьба Южной группы уже была фактически решена. Вскоре, однако, на его пути оказался потерявший командира и много офицеров и тяжело поврежденный тяжелый крейсер «Могами». При отходе он столкнулся с тяжелым крейсером «Нати», на нем сдетонировал боезапас, после чего он вновь попал под огонь американцев. В конце концов экипаж покинул корабль, и «Могами» был затоплен. Понимая, что никаких перспектив у боя нет, Сима принял решение о срочном отходе и сумел вывести свои корабли и благополучно добраться до Манилы.

БОЙ У ОСТРОВА СAMАР

Флот вице-адмирала Куриты Такэо тем временем ушел через пролив Сан-Бернардино к острову Самар, где наткнулся на корабли оперативной группы 77.4 контр-адмирала Томаса Спрэга. В 05:56 25 октября самый крупный в мире линкор — «Ямато» — открыл огонь, начав новое морское сражение. На этот раз преимущество было на стороне японцев, а помощи Спрэгу было ждать неоткуда: Олдендорф вел бой в проливе Суригао, а Хэлси гонялся за Одзавой.

Ситуацию спасла отчаянная атака семи американских эсминцев и эскортных миноносцев, которые, потеряв три корабля, вывели из строя тяжелый крейсер «Кумано» и сбили темп наступления японцев. В очередной раз сказалось отсутствие у японцев поддержки с воздуха, и, несмотря на абсолютное превосходство в огневой мощи, японские линкоры и крейсера ничего не могли противопоставить американским авианосцам. В результате Курита, потопив всего один американский эскортный авианосец «Гамбир-Бей», в 08:11 отдал приказ об отходе, завершив тем самым бой. Точку в этом сражении поставили камикадзе, атаковавшие корабли Спрэга в тот же день. Смертникам удалось то, что не получилось у линкоров: потеряв 17 самолетов, они потопили эскортный авианосец «Сент-Ло» и вывели из строя еще шесть авианосцев.

МЫС ЭНГАНЬО

25 октября вице-адмирал Одзава Дзисабуро у мыса Энганьо ожидал подхода главных сил американского флота. И вновь исход столкновения был решен в воздухе. Одзава бросил свои самолеты на противника, решив, что 30 истребителей ему будет достаточно, чтобы отбить авиацию противника. Он ошибся.

С 07:20 по 12:05 американцы предприняли три воздушных атаки: в первой шло 130 самолетов, во второй — 170, в третьей — около 100. Одзава отвлек противника от соединения Куриты, но дорого за это заплатил. Удалось вывести из боя лишь три американских крейсера и семь эсминцев, а его главные ударные силы — последние четыре японских авианосца, «Дзуйкаку», «Дзуйхо», «Титосэ», «Тиёда» были потоплены американской авиацией. Общие потери японцев в ходе сражения в заливе Лейте составили 4 авианосца, 3 линкора, 8 крейсеров и 12 эсминцев. Американцы лишились авианосца, 2 эскортных авианосцев, 3 эсминцев и корабля сопровождения.

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Александр Прищепенко
Сражение в заливе Лейте

Потеря Марианских островов и других важных для обороны территорий ставила под сомнение шансы Японии закончить войну на выгодных условиях. Если вспомнить, что и в 1941 г. решение о начале войны было принято далеко не единодушно, то после сокрушительных поражений ряды оппозиции милитаристскому курсу выросли. В результате этого 18 июля 1944 г. пало правительство войны, возглавляемое генералом Тодзио Хайдеки. Его заменил более умеренный адмирал Йонаи Мицумаса. Было решено, продолжая войну, начать осторожное зондирование условий, на которых мог быть заключен мир.

Предпосылки для таких усилий имелись: империя все еще владела огромными территориями и сырьевыми ресурсами в районах Южных морей. Там, вблизи источников нефти, в Линга-Роудс, были сосредоточены почти все тяжелые артиллерийские корабли. Потрепанные же в боях ударные авианосные силы были оттянуты к метрополии для пополнения новыми самолетами и экипажами Таким образом, несколько померкнувшее, но все еще значительное японское морское могущество было сосредоточено в двух силовых центрах, весьма зависимых от связывавших их морских коммуникаций. Северный остров нуждался в поставках горючего, а южный – в боеприпасах и вооружении.

Значение коммуникаций для Японии понимал и противник; американские подводные лодки вели неограниченную войну против судоходства, армейская авиация с баз в Китае минировала прибрежные воды. Императорский флот к прикрытию своего судоходства был подготовлен плохо как в техническом отношении (имелось очень мало эскортных и тральных кораблей), так и в тактическом. Поэтому единственной защитой коммуникаций от полного произвола американцев к осени 1944 г. оставалась авиация, базировавшаяся ка островах Филиппинского архипелага, Формозе (Тайвань) и архипелаге Рюкю.

1. Эскортные авианосцы (на летном жаргоне – «джипы») широко использовались в противолодочной обороне, а также для непосредственной авиационной поддержки войск в десантных операциях. CVE-29 «Сэнти» (23870 т, 30 самолетов) был перестроен из танкера

15 сентября 1944 г. американские амфибийные соединения вице-адмиралов Даниэла Бэрби и Теодора Уилкинсона захватили острова Морогай, Пепелиу и Ангаур. Потери среди десантников были велики: на Пелелиу и Ангауре было убито почти столько же американцев, сколько и при высадке в Нормандии. Тем не менее. 23 сентября был захвачен атолл Улити с удобной для стоянки кораблей лагуной. Опираясь на эти передовые базы, амфибийные сипы могли начать высадку на Филиппинах

Почти одновременно разгорелось и колоссальное сражение в воздухе 38-е оперативное соединение (ОС) Тихоокеанского флота США (9 тяжелых и 8 легких авианосцев с многочисленными кораблями охранения) провело ряд последовательных налетов на сеть островных авиабаз противника с целью обескровить его авиацию накануне предстоящего главного удара. В ходе этих боев, особенно в трехдневном бою над Формозой, было уничтожено на земле или сбито в воздухе около 3 тыс. японских самолетов. Большой ущерб бомбоштурмовыми ударами был нанесен и аэродромам. Здесь впервые было применено новое мощное зажигательное средство – напалм (бензин, загущенный солями нафтеновых и пальмитиновых кислот).

2. Маршруты японских сил в сражении за залив Лейте

Плохую службу японскому командованию сослужили немногие возвратившиеся после налетов на американские корабли пилоты. После их полных оптимизма докладов в штаб-квартире императорского флота возобладало мнение, что, хотя и ценой колоссальных потерь, но противнику тоже нанесен серьезный урон, и можно рассчитывать на передышку. На самом же деле потери 38-го ОС были невелики: 79 самолетов из 1100 имевшихся, по одному попаданию в авианосец «Франклин» и новые крейсера «Канберра» и «Хьюстон». Ни один из кораблей потерян не был.

Утром 17 октября 1944 г. высадившиеся с передовых кораблей флота вторжения десантные отряды захватили небольшие островки у входа в залив Лейте. Началась крупномасштабная Филиппинская десантная операция. В последующие 3 дня корабли огневой поддержки вели непрерывную обработку участков высадки. Наконец, 20 октября в 2-х пунктах на побережье Филиппин десантировались войска 6-й армии генерал-лейтенанта Уолтера Крюгера. Общее командование в зоне осуществлял генерал Дуглас Макартур. Противодействие ослабленной японской авиации привело к потоплению одного десантного корабля и буксира, а также попаданию торпеды в легкий крейсер «Гонолулу». В крейсер «Острэлиа» врезался самолет 1-го специального корпуса «Камикадзе». Подобная жертвенность японских пилотов и ранее не была редкостью, но на этот раз действовать начали специально подобранные для этой миссии молодые пилоты, ибо японцы не успевали готовить полноценных воздушных бойцов.

3. Подводные лодки США сыграли важную роль в борьбе с японским судоходством, центральном посту USS 383 «Пампанито». Фото автора, Сан-Франциско. 2000 г.

Для обороны Филиппин из бездействующей Квантунской армии прибыл опальный генерал Ямасита Томоюки, ранее прославившийся как «тигр Малайи».

Он стал стягивать на о. Лейте свои силы, пытаясь сбросить десанты в море. Вокруг плацдармов разгорелись очаговые бои, шедшие с переменным успехом. Однако палубная авиация США эффективно изолировала район боев и поддерживала свои войска Несмотря на дожди, плацдармы расширялись, а через несколько недель после высадки (хотя и позже, чем было запланировано) с захваченных у японцев сухопутных аэродромов начали действовать самолеты армейской авиации и морской пехоты США.

Тогда командование императорского флота решило задействовать в контр десантной операции все боеспособные надводные силы. Беречь их уже не имело смысла: альтернативой почетной гибели флота в бою могла стать лишь петля блокады.

План операции был характерен для японцев: разделение сил на несколько эшелонов, скрытный подход к району боя и внезапный, согласованный по времени удар 18 октября из Линга Роудс вышли диверсионное ударное соединения вице-адмирала Куриты Такэо и соединение «С» вице-адмирала Нисимуры Тейджи. Оба соединения 22 октября приняли топливо в Брунее. Затем диверсионное ударное соединение пошло к проливу Сан-Бернардино, а соединение Нисимуры – к проливу Суригао, куда еще 15 октября из Внутреннего моря направилось второе диверсионное ударное соединение вице-адмирала Шимы Кийохиде. 20 октября из Внутреннего моря вышло Северное соединение вице-адмирала Одзавы Йисабуро. Всего 116 самолетов было на 4-х авианосцах Одзавы – им была уготована роль приманки, отвлекающей наиболее мощные американские корабли. Так трансформировались задачи некогда главной ударной силы Императорского флота.

Артиллерийские корабли, выйдя разными маршрутами к заливу Лейте, должны были внезапно появиться там 25 октября и уничтожить транспорты снабжения, эскортные авианосцы и другие корабли, прикрывавшие десант. На временно лишенных снабжения и поддержки с воздуха и моря американцев готовился бросить все оставшиеся силы генерал Ямасита. Таков был план «Сё», реализация которого привела к крупнейшему морскому и воздушному сражению в истории. Относительно судьбы своих кораблей, участвующих в сражении, японское командование не питало особых иллюзий: в плане практически не уделялось внимания фазе их вывода из операции.

4. Аббревиатура CVE, обозначавшая класс эскортных авианосцев, с мрачноватым юмором расшифровывалась моряками как «легковоспламеняющиеся, уязвимые, затратные». Боевые повреждения CVE-26 «Сэнгамон»

22 октября западнее о. Палаван соединение Куриты было обнаружено подводными лодками США «Дартер» и «Дейс». Позиции лодок были очень выгодны для торпедной стрельбы. Первой залп 6 торпедами произвела «Дартер». попав во флагманский крейсер «Атаго». Курита со штабом был снят с его борта и доставлен эсминцем на линкор «Ямато».

Командир «Дейса» тоже выпустил 6 торпед, от взрывов которых разломился крейсер «Майя». Тем временем «Дартер» торпедами из кормовых аппаратов серьезно повредила тяжелый крейсер «Такао», который покинул строй и лег на обратный курс.

Соединение Куриты было обнаружено и понесло потери, но вице-адмирал отступать не соб

конец ознакомительного фрагмента

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

Дзисабуро Одзава
Сёдзи Нисимура †
Киёхидэ Сима
Юкио Сэки † Силы сторон Потери

Филиппинская операция (1944-1945)
Лейте – Залив Лейте – Ормокский залив – Миндоро – Лингаенский залив – Лусон – Кабанатуан – Батаан – Манила – Коррехидор – Лос-Баньос – Палаван – Висайские острова – Минданао

Японское командование осознавало, что рискует потерять весь флот в предстоящем сражении. Однако Филиппины надо было удержать любой ценой. После войны адмирал Тоёда объяснял свои расчёты так: «Если бы случилось самое худшее, мы могли бы потерять весь флот, но я считал, что надо пойти на риск… В случае неудачи в Филиппинской операции морские коммуникации с югом были бы полностью отрезаны и флот, вернувшись в японские воды, не смог бы получать необходимого топлива, а оставшись в южных водах, не смог бы получать боеприпасы и вооружение. Не было никакого смысла спасать флот за счёт утраты Филиппин» .

Американский флот

Американское командование разработало план вторжения на Филиппины - операцию «Кинг-2». Операция началась прежде, чем японцы успели подготовиться к реализации плана «Сё-1» .

Американский флот состоял из двух оперативных соединений под общим командованием адмирала Хэлси :

Оперативное Соединение 38 (вице-адмирал М. Э. Митчер)

• Оперативная Группа 38.1 (контр-адмирал Дж. С. Маккейн): 5 авианосцев, 6 крейсеров, 14 эсминцев.
• Оперативная Группа 38.2 (контр-адмирал Д. Ф. Боган): 3 авианосца, 2 линкора, 3 крейсера, 16 эсминцев,
• Оперативная Группа 38.3 (контр-адмирал Ф. К. Шерман): 4 авианосца, 2 линкора, 4 крейсера, 3 эсминцев.
• Оперативная Группа 38.4 (контр-адмирал Р. Э. Дэвисон): 4 авианосца, 2 линкора, 2 крейсера, 15 эсминцев.

Оперативное Соединение 77 (вице-адмирал Т. К. Кинкейд)

Подготовка

…неполадки со связью оказались роковыми. Прибывшие американские пилоты увидели то, на что не смели надеяться. Около сотни «Зеро» стояли на аэродроме Себу, совершенно беззащитные против ударов с воздуха. Американцы не упустили такую редкостную возможность. Начался подлинный кошмар. … более 50 «Зеро» превратились в обломки. Это была страшная потеря. Одним ударом противник уничтожил 2/3 истребительной авиации на Филиппинах. Многие из уцелевших «Зеро» были повреждены .

Во время этих налетов в гавани Манилы был потоплен эсминец «Сацуки». Налёты привели к тому, что истребительная авиация не смогла участвовать в обороне Филиппин. Командующий первым воздушным флотом вице-адмирал Такидзиро Ониси принял решение о применении тактики камикадзе . Его знаменитые слова «Я не думаю, что есть ещё какой-то способ выполнить стоящую перед нами задачу» были произнесены 19 октября. Первый вылет лётчиков-камикадзе состоялся на следующий день.

Утром 20 октября основные силы американской 6-й армии высадились на остров. В этот момент произошёл налёт японской авиации, которая впервые использовала тактику камикадзе: был повреждён крейсер «Австралия». Кроме того, торпеда повредила лёгкий крейсер «Гонолулу».

Атаки подводных лодок

Подлодка «Дартер» произвела торпедную атаку и выпустила 6 торпед с дистанции 1000 ярдов в крейсер «Атаго » и добилась 2 попаданий. «Атаго» начал тонуть, эсминцы «Асасимо» и «Кисинами» подошли к крейсеру и спасли адмирала Куриту вместе с 529 моряками. В 5:53 «Атаго» затонул, унеся с собой 360 человек. Одновременно «Дартер» выпустила 4 торпеды из кормовых аппаратов в тяжёлый крейсер «Такао ». 2 из них попали в крейсер, «Такао» начал крениться, на нём вспыхнули пожары, вода залила котельное отделение. Крейсер отправили назад в Бруней под эскортом эсминца «Наганами».

Подлодка «Дейс» выпустила 4 торпеды, подорвав крейсер «Мая », который затонул в 6:05 вместе с 336 членами экипажа. Эсминец «Акисимо» успел спасти 769 человек.

Сражение в море Сибуян (24 октября)

В 6:30 адмирал Курита вошёл в море Сибуян . Американцам было уже известно расположение японского флота, уже были обнаружены соединения Нисимуры и Симы. Курита надеялся, что базовая авиация сможет обеспечить воздушное прикрытие его флота. Но базовая авиация была почти уничтожена. Вице-адмирал Ониси организовал на американский флот три волны налетов, по 50-60 самолётов в каждой волне. При этом большая часть самолётов была уничтожена. Однако, авиации удалось уничтожить 1 авианосец.

В 9:39 к американскому флоту неожиданно вышел один японский бомбардировщик Yokosuka D4Y «Джуди» и атаковал авианосец «Princeton». Ему удалось сбросить 500-фунтовую бомбу прямо на полетную палубу авианосца, после чего его сбил истребитель. Однако вскоре на ангарной палубе авианосца начался сильный пожар, взорвались торпеды, взрывом сорвало полетную палубу, и авианосец вышел из строя. Крейсер «Бирмингем» помогал тушить пожар, но внезапный взрыв на авианосце повлек гибель 255 человек на крейсере. Адмирал Митчер приказал затопить авианосец и при наступлении темноты крейсер «Рено» уничтожил его торпедами.

Самолёты с авианосца «Essex» сбили всего 24 самолёта. Другие группы истребителей также установили замечательные рекорды: самолёты с «Princeton» сообщили об уничтожении 34 японских самолётов, с нового «Lexington» - 13, с «Langley» - 5. Это был удачный день. Такого количества сбитых самолётов противника не было со времени боя у Марианских островов 20 июня 1944 г.

Несмотря на уничтожение авианосца, большая часть японских самолётов была уничтожена, и прикрывать корабли Куриты оказалось нечем. Когда Курита повернул на запад, он попал под 5 атак самолётов ОС 38 при полном отсутствии воздушного прикрытия.

Атаки длились весь день, в них участвовали 259 самолётов. В первой волне участвовали самолёты с авианосцев «Интрепид » и «Кабот», во второй - с авианосцев «Интрепид», «Essex» и «Лексингтон ». Американцы сосредоточили удары на линкоре «Мусаси », который получил 20 торпед и 17 бомб, не считая 18 близких разрывов. В 18:35 «Мусаси» затонул. Из 2279 человек экипажа погиб 991.
В «Ямато » попали 2 бомбы (13:30). Корабль начал крениться, но аварийные партии выровняли крен. Линкор «Нагато » получил 2 прямых попадания (14:20), одно пришлось в котельное отделение. Второе попадание пришлось в кубрики. В 13:38 тяжёлый крейсер «Тонэ» получил 2 мелкие бомбы, ещё 2 разорвались рядом. В 13:15 эсминец «Киёсимо» получил прямое попадание, 5 бомб разорвались рядом. Повреждения получили некоторые эсминцы.

В 15:00 Курита повернул на запад и следовал этим курсом до 16:14, когда ему было приказано «атаковать с верой в божественное провидение» . В это самое время (16:40) разведка обнаружила соединение Одзавы - который изо всех сил старался быть обнаруженным - и Хэлси принял это соединение за главные силы японского флота. Сочтя флот Куриты уничтоженным в море Сибуян, Хэлси приказал 3-му флоту (65 кораблей) идти на север, на перехват соединения Одзавы.

Сражение в проливе Суригао (25 октября)

Соединение Нисимуры

«Соединение С» адмирала Нисимуры (оно же «Южная группа») вышло из бухты Бруней 22 октября в 15:00. Под командованием Нисимуры были линкоры «Ямасиро » и «Фусо », тяжёлый крейсер «Могами» и 4 эсминца. В ночь на 23 октября соединение прошло зону патрулирования американской подлодки «Дартер»(SS-227), однако подводная лодка в тот момент покинула зону патрулирования и ушла на север, где приняла участие в атаке на корабли Куриты. Нисимура смог пройти незамеченным в море Сулу .

24 октября он был замечен разведывательным самолётом с авианосца «Enterprise» и в 9:18 соединение попало под атаку американских бомбардировщиков с авианосца «Франклин». Успех этого единственного налета был незначителен: «Ямасиро» выдержал несколько близких разрывов, а на линкоре «Фусо» возник пожар, уничтоживший несколько гидросамолётов. Пожар был потушен за 45 минут. Несколько человек погибло на эсминце «Сигурэ ». Теперь адмирал знал, что обнаружен и курс его известен, и знал о том (из радиограммы в 18:30), что флот Куриты задерживается. Однако, по необъяснимым причинам Нисимура продолжал двигаться вперед и даже не дожидался соединения адмирала Симы. 25 октября в 02:00 он вошёл в пролив Суригао.

На перехват вышло соединение адмирала Олдендорфа. В этом сражении американцы не использовали авиацию (кроме незначительного участия 26-ти разведывательных самолётов с «Энтерпрайза»), это был своего рода подарок флотскому командованию. Имея 6 линкоров и 8 крейсеров, Олдендорф обладал полным превосходством над двумя старыми линкорами Нисимуры.

В 22:00 Нисимуру атаковали 39 американских торпедных катеров. В 1:02 атака повторилась, в 1:25 Нисимура прорвал линию катеров, не понеся потерь. В 2:00 начались атаки американских эсминцев, они выпустили 27 торпед и в 2:07 несколько раз попали в «Фусо». Линкор загорелся, разломился надвое и затонул. Капитан линкора, контр-адмирал Масами Бан погиб вместе с кораблем.

В 08:11 Курита приказал: «Прекратить бой, отойти на север вместе со мной, скорость 20 узлов». Его соединение потеряло 3 крейсера и ещё несколько кораблей было повреждено. В 9:55 флот двигался на север, затем до 10:47 описывал дугу на северо-запад, в 11:15 он повернул на северо-запад, описал круг и вернулся на курс N к 11:36. После войны Курита отказывался обсуждать причины отхода.

Существуют самые разные оценки действий адмирала Куриты в этом бою. Шерман пишет, что «к концу двух дней сильных боев, в которых его корабли понесли огромные потери, он проявил себя как жалкий, неспособный командир», а П. С. Далл считает, что действия Куриты были вполне разумными .

Когда соединение Куриты повернуло на юг, американский флот попал под удар японской авиации, действовавшей с баз на Филиппинах. Авианосцы «Santee » и «Suwanee» получили попадания и были сильно повреждены. В 11:49 ещё шесть самолётов-камикадзе атаковали авианосцы: в 12:00 получил повреждения и затонул авианосец «Сент-Ло», пожары начались на авианосцах «Уайт Плейнз» и «Калинин Бэй».

Сражение у мыса Энганьо

Во время сражения были осуществлены первые вылеты лётчиков-камикадзе, которые подтвердили их эффективность.

Сноски и примечания

Напишите отзыв о статье "Сражение в заливе Лейте"

Литература

• , a free, educational boardgame of the battle, to print off, assemble, and play - with historical commentary

Ссылки

Отрывок, характеризующий Сражение в заливе Лейте

Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n"etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l"ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d"arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C"est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu"il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m"avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball"я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d"autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l"heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu"allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m"avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l"accorde. Qu"on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l"apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n"oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l"affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui" j"ai l"honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l"ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n"est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s"il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C"est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m"avoir sauve… de cet enrage… J"en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C"est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j"ai recu ca. Sacre dieu, c"etait beau. Il fallait voir ca, c"etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d"un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l"atoux que j"y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n"ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J"y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d"une pipe. Et vous nous l"avez fait cranement payer. J"y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c"etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s"y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n"est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d"idee! Qu"avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m"aviez pas dit que vous etes Russe, j"aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J"ai ete a Paris, j"y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s"est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n"y a qu"un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d"aller s"enterrer dans les steppes, quand l"armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c"est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l"Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L"Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l"Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L"Empereur? C"est la generosite, la clemence, la justice, l"ordre, le genie, voila l"Empereur! C"est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j"etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m"a vaincu, cet homme. Il m"a empoigne. Je n"ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j"ai compris ce qu"il voulait, quand j"ai vu qu"il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c"est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C"est un Allemand; mais brave garcon, s"il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l"allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N"est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n"est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d"honneur, sans parler de ce que je vous dois, j"ai de l"amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C"est a la vie et a la mort. C"est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m"aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l"appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l"un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n"est que la mise en scene de la vie, le fond c"est l"amour? L"amour! N"est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l"amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l"amour des charretiers, другая l"amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l"amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d"Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]