Дорогие читатели!
Однажды легендарный руководитель советской военной разведки Ян Берзин сказал: «Мир завоевывают не только дипломаты и солдаты, но и разведчики».
Правда, у каждого из них свои методы и свой участок работы. Так сказать, своя борозда.
Когда один из героев этой книги, отправляясь в длительную командировку за рубеж, пожаловался начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР маршалу Захарову на трудности работы за границей, тот ответил: «Я никогда не думал, что это просто и легко. Но это ваша работа. Вы разведчик. Поэтому давайте поглубже в сейф противника – и материалы мне на стол».
Вот, собственно, и вся суть деятельности разведчика: поглубже забраться в сейф противника. А как ты это сделаешь, волнует только тебя, да разве что твоего непосредственного начальника. Важен в конечном итоге результат.
Но мы с вами, дорогой читатель, не маршал Захаров. Да, нам тоже интересен результат, но куда увлекательнее сам процесс проникновения во вражеский сейф. Как это делают настоящие мэтры разведки? Какие опасности поджидают их? Какие ловушки готовит им враг?
Об этом, собственно, и рассказывается в книге.
Повествование охватывает несколько десятилетий в истории нашей разведки. Я бы сказал, от войны до войны. От Великой Отечественной до афганской. От сотрудников Разведупра, которые работали за океаном в далекие сороковые-грозовые, до разведчиков 80-х годов. По сути, эта книга знакомит читателей с военными разведчиками нашей страны нескольких поколений. Приглашаю Вас к этому знакомству.
Командировка в «Страну королев»
Руководитель разведаппарата советской военной разведки в Лондоне генерал Лев Толоконников собрал своих сотрудников.
– Сегодня в газете «Правда» я прочитал передовую статью. Пишут о лучших людях, о маяках! – сказал резидент. – У нас, к сожалению, за последнее время похвалиться особо нечем. Если бы…
Генерал оборвал фразу на полуслове, выдержал паузу, внимательно разглядывая опущенные головы подчиненных.
– Если бы не Глухов. Вот он, наш маяк! Поднимись, Владимир Алексеевич, не стесняйся.
А Глухову и действительно было крайне неудобно. Ну, какой он маяк. Самый молодой сотрудник в резидентуре. Ему еще учиться и учиться, набираться опыта. Конечно, похвала самого резидента приятна и дорогого стоит, но как бы потом она не икнулась ему. Судя по притихшим коллегам, не все рады таким успехам.
Впрочем, он вскоре понял, что, по всей видимости, ошибся. После совещания сослуживцы подходили, жали руку, поздравляли. Да и было с чем. Толоконников не горазд на похвалу, и если уж отмечал кого, то за дело. А подполковник Владимир Глухов на днях принес резиденту фотопленки на 1200 кадров. Когда он радостный вывалил их на стол генералу, Лев Сергеевич даже не понял жест подчиненного.
– Что это, Глухов?
– А вы посмотрите…
Генерал развернул одну пленку, другую, третью… На них были сфотографированы документы и всюду гриф «Топ-сикрет», «Топ-сикрет».
– Может, ты мне объяснишь? – спросил резидент, не отрывая взгляда от фотопленки.
– Да, вот простите, товарищ генерал, без вашего разрешения провел две встречи с агентом «Грэем», получил документы, осуществил съемку.
Толоконников аккуратно отодвинул в сторону пленки и разочарованно покачал головой:
– Таа-ак, говоришь, сам принял решение, сам провел встречи, сам принял документы… Всыпать бы тебе по первое число, да…
Лев Сергеевич словно споткнулся.
А подполковника как за язык дернули:
– Да победителей не судят!.. – вырвалось у него.
В следующую секунду он пожалел, что брякнул не подумав. Теперь резидент точно «всыпет». Но генерал после просмотра пленок был настроен весьма благодушно.
– Ладно, победитель, садись и рассказывай все подробно.
А что рассказывать? Многое резиденту и так было известно. Подполковника Владимира Глухова после окончания Военно-дипломатической академии в 1959 году направили в Лондон под «крышу» советского торгпредства, на должность старшего инженера. Времени для постепенного вхождения, врастания в обстановку и вовсе не было. Как шутил потом Владимир Алексеевич: «Я еще только еду в Лондон, а мне уже передали агента «Грэя».
Агент был ценный, он трудился в Оксфорде в научно-исследовательском институте, занимался разработкой топлива для ракетных двигателей. Однако за несколько месяцев до приезда Глухова в Великобританию он потерял работу, его уволили из института.
Владимир Алексеевич провел с ним первую встречу:
«Грэй» старался держаться, но было видно, что он расстроен потерей работы, а значит, и оперативных возможностей. Однако агент с уверенностью сказал, что найдет новое место, не хуже прежнего. Глухов поговорил с ним, поддержал морально, дал небольшую сумму денег. Откровенно говоря, не очень верилось в заверения «Грэя». Оксфорд, он и есть Оксфорд, трудно найти равноценную замену.
Но на следующей встрече агент с радостью сообщил, что его приняли в один из филиалов нидерландской компании «Филипс». Занимаются они электроникой. После этого Глухов, как сотрудник советского торгпредства, наладил с «Грэем» вполне официальные контакты. А вскоре в торгпредстве раздался звонок, агент просил о встрече. Оказалось, что начальник отдела, в котором трудился «Грэй», уехал в командировку на три дня.
– И что? – спросил Владимир Алексеевич.
– А то, что я знаю, где он прячет ключ от сейфа, в котором хранятся очень ценные секретные материалы.
Глухов прикинул: это его первое дело. Идти докладывать резиденту? Как он воспримет? Согласится ли? А если даст добро, это же целая операция. Не упустит ли он дорогое время? И он решил рискнуть.
– Тогда давай завтра все сделаем, – сказал Глухов.
Агент согласился.
«Наметили место и время нашей встречи, – будет вспоминать потом Владимир Алексеевич. – Я выехал. Он принес мне объемную папку с секретными документами. Договорились, сейчас поеду все перефотографирую. Через два часа решили встретиться в другом месте.
При пересъемке документов получилось более 600 кадров. Вернул материалы, как и обещал, и договорились с ним о завтрашней встрече.
То же самое проделали назавтра. Теперь он вручил мне документы по танковым инфракрасным прицелам. А вечером я, как на крыльях, помчался к генералу Толоконникову.
Это было событие. Мы выполнили годовой план резидентуры, там оказалось 80 ценных документов!»
Однако, несмотря на такой несомненный успех, Глухов не собирался останавливаться на достигнутом. С помощью «Грэя» удалось познакомиться с его товарищем. Они работали в одной компании. Назовем его Лойдом. Так вот, в ходе разработки Лойда удалось выяснить, что он может добыть высокочастотные транзисторы. Владимир Алексеевич обратился к заместителю резидента, который трудился в посольстве под прикрытием должности советника по науке.
– Есть возможность добыть транзисторы 500 и 700 мегагерц.
– Бери не задумываясь, это ценные вещи. Сколько просит агент?
– За 500 мГц – пятьдесят фунтов, за 700 – сто фунтов.
– Нормальная цена, – подытожил заместитель резидента.
На том и порешили. Глухов получил транзисторы, и они были отправлены в Центр. Однако вскоре из Москвы пришла рассерженная шифрограмма: транзисторы, оказывается, бросовые, в Нью-Йорке их можно купить по цене 5 долларов за штуку. Центр требовал объяснений, за что Владимир Алексеевич уплатил 150 фунтов.
Глухов бросился к заместителю резидента, но тот сделал вид, что впервые слышит об этих злосчастных транзисторах. Пришлось весь удар принимать на себя.
И все-таки справедливость восторжествовала. Через полтора месяца Москва сообщила: начальник Главного управления объявил подполковнику Глухову две благодарности: одну за работу на авиационном салоне Фарнборо, а другую – за те самые «бросовые» транзисторы. Специалисты, наконец, разобрались, и образцы были признаны ценными. И вновь его хвалил и ставил в пример другим резидент.
Такой стремительный «взлет» молодого сотрудника, увы, нравился не всем. Уж очень бледно смотрелись некоторые сослуживцы Глухова на его фоне.
«Время идет, – вспоминал Владимир Алексеевич, – а многие позиции по перечню ВПК провисают, не выполняются. А тут еще этот маяк. И тогда некоторые коллеги решили от меня избавиться. Но как? Написать письмо в Центр: мол, Глухов обиды выражает против страны, против советской власти, агитирует, недоволен, что у него нет квартиры. Что тут скажешь? Квартиры у меня действительно не было. А что касается страны, так я за нее на фронте кровь проливал.
Только кто бы меня стал слушать, накатай они такое письмо. Спас меня старший товарищ, полковник Василий Егоров. Когда недовольные к нему обратились, он сказал: «Посмотрите, как он работает. Живет работой. Нельзя шельмовать человека. Если напишете грязное письмо, сами за него ответите».
Для меня это был хороший урок. Я понял, что в разведке не все прекрасные рыцари без страха и упрека…»
Что ж, случай неприятный, но он не остановил Владимира Алексеевича. Снижать темп в работе Глухов не собирался. Как говорят, собаки лают, а караван идет.
В перечне ВПК был один пункт, который не давал ему жить спокойно. Центр рекомендовал добыть разведчикам мощный электронный прибор, генерирующий микроволны – магнетрон. Он весьма эффективно использовался в системе противовоздушной обороны страны.
В 30-е годы советские ученые М. А. Бонч-Бруевич, И. Ф. Алексеев, Д. Е. Маляров весьма успешно работали над созданием многорезонаторного магнетрона. По признаниям зарубежных специалистов, к началу 1934 года СССР продвинулся в этих работах более, чем США и Великобритания.
Однако с тех пор прошло около 30 лет, и ученые других стран не сидели сложа руки, активно работали. Об их достижениях и хотели знать в Центре.
Глухов, поработав с агентами, готов был к добыванию прибора. Цену выставили в 1625 фунтов. По тем временам деньги большие. Зарплата у Глухова была 112 фунтов. И условие – деньги вперед. Владимир Алексеевич обо всем доложил генералу Толоконникову. Тот выслушал и твердо сказал: нет. Глухов пытался уговорить шефа. Но генерал не хотел рисковать. И тогда рискнул сам Владимир Алексеевич. Он выпросил эту сумму у торгпреда, естественно, придумав весьма убедительную легенду. Торгпред дал добро, Глухов получил в бухгалтерии деньги и вручил их агенту.
Прошел месяц, другой, третий…
«Я потерял сон, – признавался Владимир Алексеевич, – прихожу домой, ложусь в постель, а перед глазами эти 1625 фунтов. А дома у жены в семье осталось 40 фунтов. Если меня обманули, я и за три года не рассчитаюсь со своей зарплатой.
И вот однажды на встрече агент говорит: «Я получил магнетрон». У меня сердце едва не вылетело из груди: «Где он? Где?» – спрашиваю. «Я его забазировал в лесу по дороге к вам», – отвечает агент.
Договорились, что он заберет магнетрон из леса и приедет на встречу со мной на Оксфорд-стрит. Возвратившись в торгпредство, попросил коллегу Владимира Азарова, чтобы он помог мне, обеспечил выезд.
В условленном месте была сделана передача, и вот этот заветный дубовый ящичек в моих дрожащих от волнения руках. Азаров подвозит меня к посольству, я спускаюсь в резидентуру и ставлю перед шефом ящичек. «Что это?» – спрашивает он. «Магнетрон, Лев Сергеевич!» Генерал вскакивает, открывает крышку и сразу же требует шифроблокнот. Телеграмма уходит в Центр».
Через несколько часов Толоконников получает ответ: «Принять все меры безопасности и лично с магнетроном вылететь в Москву».
На следующий день генерал убыл в столицу. И Глухов вновь получил благодарность от начальника Главного разведывательного управления.
…В декабре 1962 года закончилась командировка подполковника Глухова в Лондон. Он возвратился на Родину. За успешную работу ему выделили отдельную, пусть и не большую, но двухкомнатную квартиру и наградили орденом Красной Звезды. Работать, разумеется, оставили в Центре, в Англо-американском управлении, в должности старшего офицера.
Здесь он трудился два года, до ноября 1964-го, когда его назначили генеральным представителем Аэрофлота в Голландии.
Провал
Тот апрельский день в Амстердаме выдался на редкость весенним. Для голландцев он был обычным, будничным днем, а вот для генерального представителя компании «Аэрофлот» в Нидерландах Владимира Глухова – праздничным. Шесть лет назад, 12 апреля, полетел в космос советский человек Юрий Гагарин, первый землянин.
В эту великую победу нашей науки и техники внес свой вклад и он, Владимир Алексеевич Глухов. Во всяком случае, так было сказано в Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Красной Звезды по итогам первого полета человека в космос. Правда, на указе стоял гриф «секретно», и потому о нем не знали не только голландцы, но даже его коллеги, сотрудники представительства «Аэрофлота».
Так что праздник был, скорее, семейный. Вечером с женой они непременно бы его отметили, но пока на дворе стояло утро, солнечное, ясное, и Владимиру Глухову предстоял долгий, хлопотный рабочий день.
После завтрака Владимир Алексеевич уже собрался спуститься к машине и отправиться в представительство, да жена попросила зайти к молочнику. Лавка молочника находилась рядом с их домом, в пятнадцати шагах. Набросив на плечи плащ, Глухов вышел из дома.
Курсант Харьковского авиационно-технического училища Владимир Глухов (справа в первом ряду) с товарищами на отдыхе в парке им. М. Горького. 1947 год
На улице было тихо и дремотно. Генпредставитель вспомнил Москву. К этому часу столица уже гудит, как улей, бежит, спешит. А тут жизнь словно остановилась, замерла. Но это только кажется. Уж он-то знает старушку Европу. В Голландии скоро без малого три года. Неужто так быстро пролетело время? Эту прекрасную страну называют по-разному. А ему больше нравится, когда говорят, что Нидерланды – страна королев. История Нидерландов и России переплелась самым удивительным и тесным образом. Восшествию на престол нынешняя правящая королевская династия во многом обязана России. В 1813 году русские казаки и прусские солдаты вошли в Амстердам и освободили республику Объединенных Нидерландов от наполеоновских войск. Нидерланды стали королевством во главе с Вильгельмом I Оранским. В 1816 году русский и голландский царственные дома породнились: сын Вильгельма I женился на сестре императора Александра I Анне Павловне. А с 1890 года, когда на престол взошла королева Вильгельмина, Нидерландами правят женщины. И, кстати говоря, неплохо правят.
Все здесь делается, крутится-вертится, правда, без родного ухарства, без извечной русской «эй, ухнем», однако не хуже нашего. А признаться, зачастую и лучше. Размеренно, основательно, планово. Что поделаешь, такие уж, видимо, у нас разные характеры: русский никогда не станет голландцем, голландец – русским.
Владимир Алексеевич отмерил привычные пятнадцать шагов, потянул дверь магазина и вдруг почувствовал: холодок, предвестник тревоги, пробежал по спине между лопаток и утих где-то на затылке, в волосах.
Глухов знал этот холодок. Интуиция еще никогда не обманывала его. Он оглянулся уже на пороге. Нет, ничего необычного. Улица, залитая весенним солнцем, редкие прохожие, те же, что и каждый день, машины, припаркованные у обочины дороги. Разве что новый, незнакомый черный автомобиль с тонированными стеклами, замерший на полпути от дома до лавки молочника. Глухов заметил его еще из окна своей квартиры. Да мало ли кто приехал и оставил автомобиль?
Он вошел в лавку, поприветствовал молочника, у которого каждое утро покупал творог и молоко, и только теперь понял причину своей тревоги. С другой стороны магазинчика, на улице, у витрины увидел высокого, крепкого, но очень напряженного мужчину, который всем своим видом старался казаться случайным прохожим, якобы поджидавшим своего опаздывающего товарища.
«Это слежка…» – мелькнула мысль. – Он не мог ошибиться. Глухов купил молоко, яйца и вышел из магазина. Но не успел сделать нескольких шагов, как услышал за спиной быстрые шаги, сопение и кто-то крепко обхватил его сзади за руки и туловище.
Первая попытка освободиться не дала результатов. Молоко, яйца упали на тротуар, он почувствовал, как ему сгибают голову вниз.
«Ах, мать твою, – в душе взорвалось возмущение, и в следующую секунду он осознал: его грубо вяжут. Без предъявления обвинений, не представившись, не предъявив документов. – Да вы бандиты! А с бандитами говорят по-другому».
Первый ответный удар он нанес каблуком ботинка тому, кто обхватил его за туловище и руки. Хороший получился удар. «Смачный», – как сказали бы на Украине, где он учился в Военном авиационном техническом училище. Башмак был новый, качественный, голландский, каблук крепкий, острый, как нож. Он вошел в плоть ноги нападавшего, разрубив ее до кости. Словом, приложился от души. Голландец взвыл, как дикий зверь, и отпустил захват.
Однако освободиться генеральному представителю не дали, навалился один, другой, третий. Потом оказалось, в его аресте участвовали одиннадцать голландских контрразведчиков.
Глухов ударом в челюсть свалил одного. Хрустнула коленная чашечка у другого, и тот, с перекошенной от боли физиономией, отполз на обочину дороги. Но Владимира Алексеевича уже мутузили со всех сторон. Разорван плащ, и он валялся на асфальте, брызнули дождем оторванные пуговицы с пиджака, последней сорвали рубашку.
Владимир Алексеевич остался по пояс голый. Напавшие заломили правую руку и пытались надеть наручник, второй – на запястье контрразведчика. Только вот хиловат оказался голландский «контрик» супротив Глухова. Раскрутил он «контрика» вокруг себя, да так – что тот едва удержался на ногах. Однако силы были неравные. Они все-таки теснили Владимира Алексеевича к машине.
В это время испуганная жена молочника бросилась в дом Глуховых сообщить, что какие-то неизвестные люди напали на хозяина.
Мария Михайловна, не задумываясь, выскочила защищать мужа. Она прыгнула на спину одному из «контриков» так, что у того пиджак слетел через голову. Ее тут же схватили несколько человек, один стал душить за горло, прижал лицом к капоту машины.
С тех пор прошло много лет, но этот момент Владимир Алексеевич не мог вспоминать без слез. Однажды в разговоре он скажет мне: «Стоит эта картина до сих пор перед глазами. Мне очень жалко стало ее тогда. Как бесчеловечно повели они себя с женщиной».
Злость подкатила к горлу. Сколько хватило сил, Глухов отбивался от наседающих «контриков», однако его затолкнули в машину. Автомобиль рванул с места. Последнее, что увидел Владимир Алексеевич, – жену, неподвижно лежавшую на тротуаре.
Контрразведчики держали его за руки, за горло, были свободны только ноги. В молодости Глухов много и успешно занимался лыжным спортом, ноги у него тренированные, сильные. Приходили мысли одним ударом ног выбить руль из рук водителя. Но это была бы явная смерть. Скорость, с которой летел автомобиль, – 140 км/час, да еще голландская дорога, по которой ехали, шла по возвышенности. С обеих сторон овраги метров в восемь-десять.
Решил пока не делать этого. Опять же, в горячке драки времени подумать не было, но теперь, слегка отдышавшись, задался вопросами: «Где прокололся? Что они имеют на меня?»
Ответ, как говорится, отрицательный. Но тогда жгло другое, которое вовсе нечем крыть! «Просто так не арестовывают. Да еще нагло, по-хамски, бандитскими методами. Нет, чтобы вести себя так, голландским «контрикам» нужны основания. Но какие у них основания? Значит, что-то есть. Но что, что?..»
В этот момент он мог успокоить себя только одним: «Потерпи еще немного, Володя. Основания, надо думать, тебе скоро предъявят».
Голландия – страна маленькая: минут сорок в дороге, и перед ними распахнулись ворота тюрьмы. «Контрики» вытащили Глухова из машины. Судя по всему, там, на улице, они явно были не готовы к такому яростному его сопротивлению. Первым делом стали осматривать свои раны. А посмотреть было на что – разрубленные голени, лиловые в подтеках колени, синяки под глазами, порванная одежда.
Пожалев себя, контрразведчики принялись за арестованного. Его подвесили за руки на высокую скобу в стене, почитай, на средневековую дыбу, раздели, сняли брюки. Откровенно говоря, Глухов подумал тогда: «Сейчас вломят за все синяки и раны».
Однако, тщательно обыскав, бить не стали. И только теперь предъявили ордер на задержание, в котором указывалось, что он, Глухов Владимир Алексеевич, обвиняется в шпионаже против Голландии.
Потом сняли с дыбы и отвели в камеру-одиночку.
За спиной захлопнулась дверь, и Глухов вдруг почувствовал, как страшно устал за это утро. На грудь давила непомерная тяжесть, мешала дышать, он прислонился к стене, медленно осел на пол. Мысли путались, пытался остановить дрожь в теле, не получалось.
«Шпионаж…» – стучали в висках слова переводчика, зачитывающего текст ордера. «Государственный преступник…» Надо было успокоиться, взять себя в руки. Но не хватало сил подняться с пола.
Провал. Ясно было, что это провал. Но где он ошибся, где прокололся? Почему не почувствовал слежки? Время от времени наружка, конечно, повисала на хвосте. Но все как обычно, в пределах нормы. Ни ажиотажа, ни усиления интереса к себе не заметил.
В том-то и дело, что не заметил. Но это совсем не значит, что ее не было.
Он устало прикрыл ладонью глаза. Свет в камере был такой яркий, что пробивался сквозь ладонь, проникая под закрытые веки, словно пытался выжечь яблоки глаз.
«Что ж, неплохой метод психологического давления. Держись, Володя, – усмехнулся он про себя, – сколько подобных сюрпризов тебе еще уготовано».
5 ноября 1918 года было создано Главное разведывательное управление (ГРУ) – орган внешней разведки Вооруженных сил Российской Федерации.
Война неизбежна
Один из самых известных советских разведчиков – Рихард Зорге. Он работал пресс-секретарем в немецком посольстве в Токио и за несколько месяцев до начала войны предупреждал руководство СССР о нападении Германии. Однако резидентура Зорге еще с 1937 года попала под подозрение, поэтому ее сообщения приходили с пометкой «политически неполноценной». С марта 1941 года Зорге передавал донесения о надвигающейся войне. Зорге был не единственным советским разведчиком, предупреждавшим о скорой войне. К сожалению, должного внимания этой информации не уделили.
Сеть «товарища Гарри»
В конце 1930-х советский разведчик Генри Робинсон создал в Европе надежную агентурную сеть, специализировавшуюся на добывании информации в области разработки военной техники. Агенты Робинсона сообщали об устройстве военных заводов и оборудования не только в Германии, но во Франции, Англии, Италии и других странах. Особую ценность представляла информация о производстве и разработке новых видов вооружения. Робинсон посылал в Центр образцы новых снарядов, немецких противогазов, кислородных приборов для летчиков, образцы брони для танков. После начала Второй мировой войны агентура Робинсона сосредоточилась на разведдеятельности против Германии. В Москву отправлялись сообщения о переброске войск и планах немецкого командования. Робинсон был одним из тех агентов, который сообщил о готовящемся нападении на СССР.
Люци
С 1942 году на советскую разведку стал работать один из самых результативных ее агентов – Рудольф Ресслер по кличке «Люци». Через разведгруппу советского агента Шандора Радо он передавал важнейшую информацию о немецком вооружении и маневрах гитлеровской армии. Информация Ресслера внесла весомый вклад в победу советских войск на Курской дуге: подробности об операции «Цитадель» появились в Москве за несколько месяцев до ее начала. Ресслер передавал информацию и о немецкой технике, в частности он сообщил в Москву характеристики танка «Пантера».
Красная капелла
Во время Второй мировой войны в Европе действовала обширная антифашистская разведывательная сеть, позже получившая название «Красной капеллы». В ее состав входили разведчики и участники Сопротивления из разных стран, в том числе и агенты ГРУ. Одной из ключевых фигур в работе «Красной капеллы» был советский разведчик Анатолий Гуревич. Он доложил в Москву о том, что Германия готовится к войне с СССР еще в марте 1940 года. А в 1941 году Гуревич заранее сообщил о планируемом наступлении немцев на Кавказ и Сталинград. Это обеспечило советской армии стратегическое преимущество при отражении ударов.
Крона
К началу 1940-х советский агент Ян Черняк создал на территории Германии разведывательную сеть под кодовым названием «Крона». Черняку удалось завербовать свыше двух десятков агентов, которые поставляли важнейшую информацию о разработках немецкого вооружения и стратегических планах Гитлера. В 1941 году Черняк добыл для советского командования копию плана «Барбаросса». Благодаря информации агентов Черняка удалось создать радиолокационные станции, которые могли противодействовать налетам фашистской авиации. Черняк передавал сведения о немецких танках и артиллерии, о разработках реактивного и химического оружия, о радиотехнических разработках. Только за 1944 год он передал более 12 000 листов с детальной технической информацией и более 60 образцов радиоаппаратуры. Накануне Курской битвы Черняк передал информацию о новейших на тот момент немецких танках «Тигр» и «Пантера». В отличие от «Красной капеллы», разоблаченной гитлеровской контрразведкой, агентурная сеть «Крона» избежала этой участи. Ни один из агентов Черняка не был разоблачен.
Атомные секреты
Разработка атомного оружия – важнейшая задача, стоявшая перед СССР после завершения Второй мировой войны. И без разведки здесь, конечно же, не обошлось. На добывание западных секретов в области атомного оружия были направлены усилия большого количества агентов ГРУ. Важнейшей фигурой в этой операции стал немецкий физик Клаус Фукс. Над созданием ядерного оружия он работал с 1941 года в составе британского проекта «Тьюб Эллойс». В том же году Фукс впервые связался с советской разведкой и передал СССР первую информацию. Эти материалы заставили Москву ускорить разработку атомной бомбы: в 1942 году вышло постановление ГКО № 2352сс «Об организации работ по урану». В Англии через агента ГРУ Рут Вернер (она же Урсула Кучински, она же – «Соня») Клаус Фокс передавал советской стороне данные о ядерных разработках вплоть до 1943 года, когда вместе со своими коллегами отправился в США. В рамках проекта «Манхеттен» американские и британские ученые объединили усилия по созданию атомной бомбы. Фукс был допущен ко всем этапам разработки. Секретные сведения он передавал через советского связного Гарри Голда – химика из Филадельфии, завербованного еще в 1936 году. Всего с 1941 по 1943 гг. от Клауса Фокса было получено более 570 листов с материалами по урановому проекту. Информация, добытая советскими агентами, значительно ускорила разработку ядерного оружия в СССР.
Сеть Артура Адамса
Другим важным источником информации об американском ядерном проекте была агентурная сеть резидента ГРУ Артура Адамса. В январе 1944 года Адамсу удалось завербовать ученого, кодовое имя которого обозначалось как «Кемп» (настоящее имя до сих пор неизвестно). Ученый передал советскому агенту около 1000 страниц секретных материалов и образцы урана и бериллия. Всего с 1944 по 1946 гг. Адамс переправил в Москву более 10 000 страниц секретных материалов, касающихся разработки ядерного оружия, а также образцы веществ и оборудования. Несмотря на то, что сам Адамс в 1945 году был раскрыт, ни один из его агентов не был разоблачен.
Дорогие читатели!
Однажды легендарный руководитель советской военной разведки Ян Берзин сказал: «Мир завоевывают не только дипломаты и солдаты, но и разведчики».
Правда, у каждого из них свои методы и свой участок работы. Так сказать, своя борозда.
Когда один из героев этой книги, отправляясь в длительную командировку за рубеж, пожаловался начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР маршалу Захарову на трудности работы за границей, тот ответил: «Я никогда не думал, что это просто и легко. Но это ваша работа. Вы разведчик. Поэтому давайте поглубже в сейф противника – и материалы мне на стол».
Вот, собственно, и вся суть деятельности разведчика: поглубже забраться в сейф противника. А как ты это сделаешь, волнует только тебя, да разве что твоего непосредственного начальника. Важен в конечном итоге результат.
Но мы с вами, дорогой читатель, не маршал Захаров. Да, нам тоже интересен результат, но куда увлекательнее сам процесс проникновения во вражеский сейф. Как это делают настоящие мэтры разведки? Какие опасности поджидают их? Какие ловушки готовит им враг?
Об этом, собственно, и рассказывается в книге.
Повествование охватывает несколько десятилетий в истории нашей разведки. Я бы сказал, от войны до войны. От Великой Отечественной до афганской. От сотрудников Разведупра, которые работали за океаном в далекие сороковые-грозовые, до разведчиков 80-х годов. По сути, эта книга знакомит читателей с военными разведчиками нашей страны нескольких поколений. Приглашаю Вас к этому знакомству.
Командировка в «Страну королев»
Руководитель разведаппарата советской военной разведки в Лондоне генерал Лев Толоконников собрал своих сотрудников.
– Сегодня в газете «Правда» я прочитал передовую статью. Пишут о лучших людях, о маяках! – сказал резидент. – У нас, к сожалению, за последнее время похвалиться особо нечем. Если бы…
Генерал оборвал фразу на полуслове, выдержал паузу, внимательно разглядывая опущенные головы подчиненных.
– Если бы не Глухов. Вот он, наш маяк! Поднимись, Владимир Алексеевич, не стесняйся.
А Глухову и действительно было крайне неудобно. Ну, какой он маяк. Самый молодой сотрудник в резидентуре. Ему еще учиться и учиться, набираться опыта. Конечно, похвала самого резидента приятна и дорогого стоит, но как бы потом она не икнулась ему. Судя по притихшим коллегам, не все рады таким успехам.
Впрочем, он вскоре понял, что, по всей видимости, ошибся. После совещания сослуживцы подходили, жали руку, поздравляли. Да и было с чем. Толоконников не горазд на похвалу, и если уж отмечал кого, то за дело. А подполковник Владимир Глухов на днях принес резиденту фотопленки на 1200 кадров. Когда он радостный вывалил их на стол генералу, Лев Сергеевич даже не понял жест подчиненного.
– Что это, Глухов?
– А вы посмотрите…
Генерал развернул одну пленку, другую, третью… На них были сфотографированы документы и всюду гриф «Топ-сикрет», «Топ-сикрет».
– Может, ты мне объяснишь? – спросил резидент, не отрывая взгляда от фотопленки.
– Да, вот простите, товарищ генерал, без вашего разрешения провел две встречи с агентом «Грэем», получил документы, осуществил съемку.
Толоконников аккуратно отодвинул в сторону пленки и разочарованно покачал головой:
– Таа-ак, говоришь, сам принял решение, сам провел встречи, сам принял документы… Всыпать бы тебе по первое число, да…
Лев Сергеевич словно споткнулся. А подполковника как за язык дернули:
– Да победителей не судят!.. – вырвалось у него.
В следующую секунду он пожалел, что брякнул не подумав. Теперь резидент точно «всыпет». Но генерал после просмотра пленок был настроен весьма благодушно.
– Ладно, победитель, садись и рассказывай все подробно.
А что рассказывать? Многое резиденту и так было известно. Подполковника Владимира Глухова после окончания Военно-дипломатической академии в 1959 году направили в Лондон под «крышу» советского торгпредства, на должность старшего инженера. Времени для постепенного вхождения, врастания в обстановку и вовсе не было. Как шутил потом Владимир Алексеевич: «Я еще только еду в Лондон, а мне уже передали агента «Грэя».
Агент был ценный, он трудился в Оксфорде в научно-исследовательском институте, занимался разработкой топлива для ракетных двигателей. Однако за несколько месяцев до приезда Глухова в Великобританию он потерял работу, его уволили из института.
Владимир Алексеевич провел с ним первую встречу:
«Грэй» старался держаться, но было видно, что он расстроен потерей работы, а значит, и оперативных возможностей. Однако агент с уверенностью сказал, что найдет новое место, не хуже прежнего. Глухов поговорил с ним, поддержал морально, дал небольшую сумму денег. Откровенно говоря, не очень верилось в заверения «Грэя». Оксфорд, он и есть Оксфорд, трудно найти равноценную замену.
Но на следующей встрече агент с радостью сообщил, что его приняли в один из филиалов нидерландской компании «Филипс». Занимаются они электроникой. После этого Глухов, как сотрудник советского торгпредства, наладил с «Грэем» вполне официальные контакты. А вскоре в торгпредстве раздался звонок, агент просил о встрече. Оказалось, что начальник отдела, в котором трудился «Грэй», уехал в командировку на три дня.
– И что? – спросил Владимир Алексеевич.
– А то, что я знаю, где он прячет ключ от сейфа, в котором хранятся очень ценные секретные материалы.
Глухов прикинул: это его первое дело. Идти докладывать резиденту? Как он воспримет? Согласится ли? А если даст добро, это же целая операция. Не упустит ли он дорогое время? И он решил рискнуть.
– Тогда давай завтра все сделаем, – сказал Глухов.
Агент согласился.
«Наметили место и время нашей встречи, – будет вспоминать потом Владимир Алексеевич. – Я выехал. Он принес мне объемную папку с секретными документами. Договорились, сейчас поеду все перефотографирую. Через два часа решили встретиться в другом месте.
При пересъемке документов получилось более 600 кадров. Вернул материалы, как и обещал, и договорились с ним о завтрашней встрече.
То же самое проделали назавтра. Теперь он вручил мне документы по танковым инфракрасным прицелам. А вечером я, как на крыльях, помчался к генералу Толоконникову.
Это было событие. Мы выполнили годовой план резидентуры, там оказалось 80 ценных документов!»
Однако, несмотря на такой несомненный успех, Глухов не собирался останавливаться на достигнутом. С помощью «Грэя» удалось познакомиться с его товарищем. Они работали в одной компании. Назовем его Лойдом. Так вот, в ходе разработки Лойда удалось выяснить, что он может добыть высокочастотные транзисторы. Владимир Алексеевич обратился к заместителю резидента, который трудился в посольстве под прикрытием должности советника по науке.
– Есть возможность добыть транзисторы 500 и 700 мегагерц.
– Бери не задумываясь, это ценные вещи. Сколько просит агент?
– За 500 мГц – пятьдесят фунтов, за 700 – сто фунтов.
– Нормальная цена, – подытожил заместитель резидента.
На том и порешили. Глухов получил транзисторы, и они были отправлены в Центр. Однако вскоре из Москвы пришла рассерженная шифрограмма: транзисторы, оказывается, бросовые, в Нью-Йорке их можно купить по цене 5 долларов за штуку. Центр требовал объяснений, за что Владимир Алексеевич уплатил 150 фунтов.
Глухов бросился к заместителю резидента, но тот сделал вид, что впервые слышит об этих злосчастных транзисторах. Пришлось весь удар принимать на себя.
И все-таки справедливость восторжествовала. Через полтора месяца Москва сообщила: начальник Главного управления объявил подполковнику Глухову две благодарности: одну за работу на авиационном салоне Фарнборо, а другую – за те самые «бросовые» транзисторы. Специалисты, наконец, разобрались, и образцы были признаны ценными. И вновь его хвалил и ставил в пример другим резидент.
5 ноября отмечается День военного разведчика. Множество проектов и планов было осуществлено благодаря информации, полученной в ходе разведывательных операций. Сегодня SmartNews расскажет о пяти самых успешных операциях советской военной разведки.
Во многом благодаря работе военных разведчиков советские войска одержали победу в Курской битве. К началу Курской битвы органы фронтовой разведки контролировали практически все передвижения войск противника, а в его тылу действовало большое число разведывательно-диверсионных групп. Деятельность разведки накануне Курской битвы позволила разгадать замысел противника, а также выяснить сроки начала операции «Цитадель». Несмотря на то, что они переносились с 3 на 15 мая, а потом еще дальше, именно войсковая разведка точно установила, что наступление начнется в 3 часа 50 минут 5 июля 1943 г. Именно это обстоятельство позволило советскому командованию принять решение о проведении артиллерийской контрподготовки по изготовившемуся к наступлению противнику.
В течение шести дней немцы пытались прорваться танковыми дивизиями в направлении Томаровка, Обоянь, Курск, но безрезультатно. 11 июля они приняли решение перегруппировать силы в направлении Прохоровки. Но благодаря разведчикам информация об этом через несколько часов была доведена до советского командования. В ночь на 12 июля противник изменил направление главного удара с Обояни на Прохоровку. Разведка доложила, что танковые дивизии СС «Викинг», «Великая Германия», «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер» повернули с обоянского направления и продвигаются в направлении Прохоровки. Эти данные были доложены командующему войсками фронта генералу армии Н.Ф. Ватутину. В это время он отдавал приказ о переброске армии из района Прохоровки на обояньское направление. Однако благодаря полученным данным командующий фронтом отменил свой прежний приказ и обязал готовить танковую армию к встречному сражению с наступающими танковыми дивизиями противника. В результате развернувшееся 12 июля танковое сражение под Прохоровкой окончилось победой советских войск. Георгий Жуков, оценивая работу военной разведки во время Курской битвы, писал: «Благодаря блестящей работе советской разведки весной 1943 г. мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением… Хорошо работающая разведка была также одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех этого величайшего сражения».
Под Москвой
Силы войсковой разведки сыграли важную роль в битве под Москвой. С 1 июля по 1 августа 1941 года в тыл противника было переброшено около 500 разведчиков, 17 партизанских отрядов, 29 разведывательно-диверсионных групп. Разведчики добыли сведения, которые позволяли своевременно получать информацию о переброске войск противника. Кроме разведывательных операций, разведчики проводили диверсионные операции, разрушая шоссейные дороги и мосты через водные преграды, что мешало немцам использовать резервы. «В период битвы под Москвой мы знали о противнике достаточно много, чтобы точно определить замысел, характер и направления его действий. Нам была известна степень напряжения сил немецко-фашистских войск на всём фронте их наступления. Поэтому советское Верховное командование приняло решение на переход в контрнаступление под Москвой в наиболее подходящий для этого момент», — говорил генерал армии С.М. Штеменко, который в 1941 г. был заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба.
Операция «Монастырь»
Операция «Монастырь» была одной из самых успешных операций советских спецслужб во время Великой Отечественной войны. Эта операция продолжалась 4 года с 1941 по 1944 годы.
В самом начале Отечественной войны возникла необходимость проникнуть в агентурную сеть Абвера (органа военной разведки и контрразведки Германии), действовавшую на территории СССР. Генерал-лейтенант Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский решили создать легенду о существовании в СССР некоей организации, приветствующей победу немцев и желающей помочь им. Было решено использовать советского разведчика Александра Демьянова, уже имевшего контакты с немецкими агентами. Его переправили через линию фронта, где он, сдавшись фашистам, представился как представитель организации «Престол», якобы выступавшей за победу немцев. Немцы подвергли Демьянова тщательной проверке и допросам. Кроме того, был даже имитирован расстрел.
В итоге немецкая разведка поверила ему. Позже Демьянов был переброшен на контролируемую СССР территорию, где он якобы устроился офицером связи при начальнике генерального штаба маршале Шапошникове. Через этого агента НКВД снабжал немецкое командование дезинформацией. Дезинформация, которой снабжали немцев, часто возвращалась советским спецслужбам в качестве разведывательной информации уже из других источников, например, через английскую разведку. Самым ярким примером такой дезинформации стало сообщение о готовящемся наступлении советских войск в районе Ржева. Туда были переброшены войска под командованием Жукова. Немцы также бросили сюда большие силы. Интересно, что даже сам Жуков не знал о скрытой игре. Немцам удалось отбить атаку, но начавшееся 19 ноября 1942 года неожиданно для немцев стратегическое наступление под Сталинградом завершилось полной победой советских войск. 300-тысячная армия противника во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была уничтожена или пленена.
Видео
Операция Монастырь
Видео: VatamanV на Youtube
Ликвидация Кубе
Советские военные разведчики активно участвовали в диверсионных операциях на захваченных врагом территориях. Один из самых громких диверсионных актов, проведенных военными разведчиками-партизанами, — ликвидация в 1943 г. в Минске гауляйтера Белоруссии В. Кубе. Проведение этой операции было возложено на разведчика Н.П. Федорова. Непосредственные исполнители акции — Е.Г. Мазаник, работавшая прислугой в доме В. Кубе, и М.Б. Осипова, передавшая ей мину с химическим взрывателем. Мину положили под матрац кровати гауляйтера, и в 2 часа 20 минут 22 сентября 1943 г. В. Кубе был убит. За этот подвиг Е.Г. Мазаник и М.Б. Осиповой присвоили звание Героя Советского Союза, а Н.П. Федорова наградили орденом Ленина.
Под Сталинградом
Войсковая разведка еще до начала немецкого наступления на Сталинград в июле 1942 г. раскрыла группировку войск противника первой линии с точностью до батальона, систему их обороны, установила состав и боевой порядок многих соединений перед фронтом наших войск. Разведчики получили ценные сведения о составе, вооружении, дислокации основных частей 4-й и 6-й немецких танковых армий, 3-й румынской и 8-й итальянской армий, о численности 4-го воздушного флота противника. Радиоразведкой была раскрыта переброска в район прорыва (44 км юго-восточнее Клетской) 24-й танковой дивизии, переброска с Северного Кавказа штурмовой эскадры и двух групп бомбардировочной эскадры «Эдельвейс», выявлен состав окруженной группировки противника. Воздушная разведка своевременно вскрыла переброску с Северного Кавказа двух танковых дивизий в район Котельниково. Полученные данные позволили советскому командованию принимать правильные решения, организовать в ноябре 1942 года контрнаступление и выиграть Сталинградскую битву, положив тем самым начало коренному перелому в ходе войны.
МОСКВА, 5 ноя — РИА Новости, Андрей Коц. Невидимой тенью перейти линию фронта, обнаружить цель, выполнить задачу и невредимым вернуться к своим. Желательно с "языком". Сегодня, 5 ноября, . Эти бойцы — глаза и уши Вооруженных сил России. Они никогда не оставляют следов и всегда готовы к заброске на любой театр военных действий. Разведчики решают широчайший круг задач: собирают информацию о передвижениях войск противника, его особенностях, сильных и слабых сторонах. Устраивают засады, корректируют огонь артиллерии и авиации. Наносят точечные удары по командному составу врага и устраивают диверсии в глубоком тылу. О знаковых зарубежных операциях военных разведчиков СССР и России — в материале РИА Новости.
Плацдарм
Отечественная военная разведка не раз доказывала, что способна решать не только локальные тактические задачи, но и определять судьбы целых государств. Двадцатого августа 1968 года бойцы спецназа Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил СССР провели блестящую операцию по захвату аэродрома Рузине в Праге. Именно после этого события начался ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию, положивший конец реформам Пражской весны.
Разведчиков перебрасывали в точку назначения пассажирским бортом. Командир самолета запросил у Праги экстренную посадку якобы в связи с отказом одного из двигателей. Диспетчер дал добро. Как только борт остановился, спецназовцы моментально выпрыгнули на бетонку и бегом устремились к контрольной вышке аэродрома. Чешские солдаты настолько растерялись, что не смогли оказать сопротивление. Спецназ разведки захватил весь транспортный узел всего за девять минут. А спустя несколько часов в Рузине приземлились первые самолеты седьмой воздушно-десантной дивизии с подкреплением.
В то же самое время другие подразделения спецназа, которые проникли в Прагу еще за несколько дней до начала операции, захватили радио- и телевизионные центры города, телефонные узлы, редакции газет и другие важные здания. А под утро бойцы вошли в здание Центрального комитета компартии Чехословакии, где в это время проходило заседание кабинета Александра Дубчека. Военные разведчики всего за ночь взяли под контроль миллионный город.
Трофей
Американские переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) "Стингер" появились у афганских душманов в 1986 году и стали для советских летчиков крайне неприятным сюрпризом. Только за первый месяц их применения боевикам удалось сбить три ударных вертолета Ми-24. Новое оружие вынудило советское командование полностью пересмотреть тактику применения армейской авиации. Пилоты вертолетов с тех пор летали на предельно малых высотах, чтобы не попасть в "захват" головки самонаведения ракеты. Но при этом они становились уязвимыми для крупнокалиберных пулеметов.
Конечно, СССР был крайне заинтересован в том, чтобы заполучить американские ПЗРК. Во-первых, чтобы изучить передовой образец западных вооружений. Во-вторых, чтобы доказать прямую поддержку душманов со стороны ЦРУ. Спецназ ГРУ Генштаба объявил на "Стингер" полномасштабную охоту. Первого, кто добудет "трубу", обещали сразу и без разговоров наградить звездой Героя Советского Союза. Но полгода разведывательных мероприятий не дали никакого результата — "духи" берегли свои ПЗРК как зеницу ока.
Захватить "Стингер" удалось случайно. Пятого января 1987 года разведгруппа 186-го отдельного отряда специального назначения под командованием майора Евгения Сергеева на двух вертолетах Ми-8 отправилась на "свободную охоту". Спецназ планировал прочесать подозрительную "зеленку" недалеко от Калата по дороге на Кандагар и по необходимости уничтожить обнаруженные цели противника. "Вертушки" шли на предельно малой высоте и буквально нос к носу столкнулись с тремя боевиками на мотоциклах. Завязался бой. Разведчики после короткой посадки рассредоточились на местности и открыли огонь по противнику. Вскоре к душманам подошла подмога, но спецназу удалось без потерь уничтожить всех 16 нападавших.
Старший лейтенант Владимир Ковтун первым обнаружил "Стингер". Он был завернут в одеяло и приторочен к одному из мотоциклов. Чуть позже его бойцы принесли еще две "трубы" — одну пустую и одну снаряженную. Но настоящим джекпотом стал дипломат одного из душманов, в котором разведчики нашли полную документацию на ПЗРК — от адресов поставщиков в США и до подробной инструкции по пользованию комплексом. Четверо разведчиков были представлены к званию Героя Советского Союза. Но, как это нередко бывает, высокой награды никто из них не получил. Как признавались сами спецназовцы, причиной послужили их не самые хорошие отношения с высоким начальством. Никто из них, впрочем, не расстроился: для военной разведки такие задания — рутина.
Организация
Военные разведчики часто выступали в роли инструкторов, советников и непосредственных командиров на поле боя для менее опытных и хорошо вооруженных солдат. Так, 15-я бригада спецназа ГРУ с сентября 1992 года принимала непосредственное участие в гражданской войне в Таджикистане. Бывшая советская республика пылала: к власти рвались религиозные радикалы, из страны нескончаемым потоком шли колонны беженцев, царили разруха, антисанитария и голод. В Москве понимали, что нельзя допустить превращения Таджикистана в бандитский притон. Помочь решить эту задачу должны были разведчики, базировавшиеся в соседнем Узбекистане.
Бойцы 15-й бригады тренировали местных ополченцев и военных, сопровождали конвои с гуманитарной помощью, занимались эвакуацией гражданских лиц из зоны боевых действий. Благодаря действиям разведчиков, из разрозненных отрядов получилось сформировать Народный фронт Таджикистана, ставший впоследствии основой будущего светского правительства страны. Приходилось и самим идти в бой. В начале 1993 года спецназ ГРУ вместе с ополченцами освобождал Каратегинскую долину, буквально кишевшую боевиками-радикалами. Разведчики руководили ходом сражения, организовывали связь, корректировали огонь авиации и артиллерии. Операция завершилась успешно.
Ликвидация
Одного из главных военных и идеологических лидеров чеченского бандподполья Зелимхана Яндарбиева российская разведка выслеживала несколько лет. Он был ликвидирован 13 февраля 2004 года в Дохе. Этот боевик активно участвовал в первой войне, руководил обороной Грозного в январе 1995-го. После гибели Джохара Дудаева год спустя исполнял обязанности президента и верховного главнокомандующего непризнанной республики до 1997 года, когда на эту должность был избран Аслан Масхадов. После этого Яндарбиев примкнул к национал-радикальному крылу боевиков, возглавляемому Салманом Радуевым. Параллельно он выполнял обязанности эмиссара в других странах, куда регулярно ездил за финансовой поддержкой для чеченского бандподполья. Был одним из организаторов захвата заложников в столичном театральном центре на Дубровке в октябре 2002-го.
С 2003 года Зелимхан Яндарбиев постоянно проживал в Катаре, где получил статус беженца. К тому моменту он находился в розыске по линии Интерпола, а Совет Безопасности ООН официально признал его связи с международным терроризмом. Был ликвидирован 13 февраля 2004 года в Дохе при подрыве его автомобиля фугасом, установленным под днищем. Катарские власти вскоре арестовали двух россиян и после короткого судебного разбирательства признали их виновными в организации успешного покушения, приговорив к пожизненному заключению. Утверждалось, что они — оперативные сотрудники ГРУ Генштаба Вооруженных сил России. Официального подтверждения эта информация не получила. Впрочем, в 2004 году МИД России удалось добиться экстрадиции осужденных на родину, где их встретили с воинскими почестями в аэропорту Внуково.
